Утолив голод, я нарвала цветов и начала плести венок. Саден подошёл как раз в тот момент, когда я уже почти закончила.

– Я должен извиниться, – внезапно сказал всадник, и я вздёрнула непонимающе брови. – Брат рассказал мне о произошедшем этой ночью. Ваш отец продал вашу первую брачную ночь Ториону Верио… Теперь я лучше понимаю суть ваших взаимоотношений с родителями и чувствую вину за то, что смел подозревать вас.

– Вы имели полное право на подозрения, – рассудила я, доплетая венок. – Мои родители не такие плохие люди, просто мне не повезло в жизни. Но, надеюсь, после развода с вашим братом я обрету долгожданную свободу и смогу стать счастливой.

На самом деле ведь родители в этой жизни ещё не провинились так, как в той, в моей прошлой. Деньги их развратили. Не то чтобы они были идеальными, но всё же любили нас… по-своему. Матушка пеклась о том, чтобы каждую дочь выгодно пристроить замуж. Вот и пристроила.

– Вы действительно даже не помышляете о том, чтобы остаться с ним в браке? – изумился Саден, и я приоткрыла рот.

– Чему вы удивляетесь? В тот момент в храме я действовала неосторожно и необдуманно, потому что у меня не было времени. Я полностью осознаю, насколько бесчестен мой поступок. Пленить мужчину без его желания… – На щеках вспыхнул румянец. – Это чудовищно. Мне жаль, что ваш брат оказался в таком положении из-за меня. Но я планирую всё исправить. Неужели я выгляжу меркантильной? Или вам тяжело поверить, что в моих мотивах нет корысти?

– Всё не так, чудесная леди, – неожиданно ласково произнёс Саден, и в этот момент к нам приблизился Эрклэм, но остановился в стороне, словно любуясь безоблачным небом. – Я не хотел вас оскорбить. Просто… всякое ведь может случится.

– Как я уже сказала: я планирую исправить свою ошибку, – отозвалась я и подошла к Садену. – Позволите?

Младший сын Повелителя кивнул. Привстав на цыпочки, я водрузила ему на голову венок. Благодаря полевым цветам внешность молодого всадника стала ещё более юношеской. Я улыбнулась.

– Мы ведь ровесники?

– Вам лишь восемнадцать, а мне уже двадцать один.

Ну вот, говорю же – ровесники. Двадцать один мне было в прошлой жизни. Я не заметила, как Эрклэм подошёл к нам. Саден в тот же миг отступил на два шага, словно уступая брату право быть подле своей законной супруги.

– Кажется, ты не того женила на себе, – саркастично прокомментировал наследник.

– Я подумала об этом ещё в первую секунду, когда подняла на вас глаза, Владыка, – отозвалась ему в тон. – Но увы… именно на вашей руке был порез. Простите, если ранила ваше самолюбие.

– Моё самолюбие не столь хрупко, – хмыкнул он в ответ, словно немного расслабляясь от того, что я переключила внимание с брата на него.

Глупости… Он ведь не мог всерьёз ревновать?

– Отрадно слышать, Владыка. Так мне сплести для вас венок?

Я пыталась сдержать улыбку. Эрклэм – тоже. Уголки его губ дрожали. Саден единственный, кто не пытался скрыть истинные эмоции – он улыбался. Я периодически поглядывала на него.

– Не плети ему, – вставил младший сын Повелителя. – Ему достанется корона, а мне – венок. По-моему, всё честно.

Эрклэм усмехнулся, отвернувшись от меня. Затем объявил уже всем:

– Собираемся. Пора в путь.

Я смотрела на его широкую спину, вспомнив, что вновь придётся сидеть совсем близко к нему. Настолько, что буду слышать его сердцебиение, а ещё – чувствовать аромат. Прошлая жизнь действительно забывается стремительно, особенно когда вокруг совершенно другая реальность.

Осталось только освоиться и забрать Милли. Вздохнув, я поплелась за Владыкой. Он уже стоял возле Шторма и ждал меня. Его рука уже почти привычно легла на мою талию, и на миг мы встретились взглядами.

– И почему в тебе нет Искры?

– Полагаю, этот вопрос следует задавать Шаардан: это она дарит свою милость тем, кто её заслужил.

Владыка кивнул и помог мне забраться, после чего разместился позади. Полёт продолжился.

Лес сменился холмистой местностью, холмы – горной грядой. Часы текли медленно, но я не теряла времени даром и расспрашивала Эрклэма о Дархане: сама я знала преступно мало и корила себя за свою неосведомлённость.

Шаардан Великая, как же прекрасны горы! Шторм снизился, чтобы я имела возможность насладиться пейзажами. Уже занимался закат. Алые и золотые полосы растеклись по горизонту, словно кто-то опрокинул гигантскую чашу с расплавленным металлом. Воздух стал гуще, наполнился прохладой и тихим звоном вечера, где-то вдали перекликались птицы, спешащие к своим гнёздам.

Тени гор удлинялись. Последние лучи пробивались сквозь расщелины в скалах, подсвечивая камни так, что те казались горящими углями. Ветер, ещё недавно резкий и порывистый, теперь ласково шевелил траву, будто убаюкивая землю перед сном.

А высоко в небе, там, где дневной свет держался дольше всего, плыли одинокие облака. Они таяли на глазах, растворяясь в наступающих сумерках. А потом показались постройки… и я поняла, что мы прибыли в Дархан.

И это место оказалось прекраснее, чем я себе представляла. Небольшие поселения с множеством улиц были раскиданы по небольшим плато, разделённым пиками гор и холмами. Каждое светилось ночными огнями, завораживая любого, кто пролетал над ним. Я тоже с приоткрытым ртом наблюдала за всем этим великолепием, гадая, когда же мы начнём спуск?

– Дворец Повелителя находится там, в самом сердце Шаяхских гор, – прокомментировал Эрклэм, указав вперёд. – Все воздушные пути, ведущие к нему, называют дорогами ветров. Но нам не туда, – казалось, последнее он произнёс даже с сожалением и развернул Шторма вправо, – мы к Зелёной пустоши, так называют тот городок. Дархан весь состоит из небольших поселений. Но матушка предпочитает уединение, живёт за городом и занимается своими виноградниками.

– Какая она, бывшая жена Повелителя? – спросила осторожно. – Ты сочтёшь вопрос бестактным, если я спрошу, почему твои родители развелись? Мне слишком любопытно. Пойми меня, я выросла в Эренбеле, где женщины даже не могут помыслить о разводе, а уж если мужчина бросает женщину… её все жалеют.

Я полуобернулась, чтобы увидеть лёгкую улыбку Владыки.

– Матушка точно не та, кого стоит жалеть, Даяна. Она более чем счастлива. Увы, в браке с нашим с Саденом отцом она счастлива не была: это был союз дружбы, без любви и страсти. Они до сих пор остаются друзьями, и отец иногда обращается к бывшей супруге за советом. Но его единственная любовь – это мать Садена, – последнее Владыка произнёс с лёгкой грустью. – Мой отец был уверен, что для брака не нужны чувства… Хоть моя мама его и отговаривала, уверяя в обратном. Она относилась