— Слышали про Винхейм? — говорил один, тот, что постарше, с седыми нитями в рыжей бороде. — Там опять пожар случился. Два дома сгорело дотла.

Я притормозила, расставляя тарелки. Новости о пожарах всегда привлекали внимание в мире, где большинство домов строили из дерева, огонь был главной угрозой.

— Ага, слышал, — кивнул второй гном, помоложе. — Говорят, пожар начался в доме господина Мерзона, мага-огневика. Дочка его, поговаривают, с силой не справилась.

— Не справилась — это мягко сказано, — хмыкнул третий. — Выброс силы такой был, что соседние дома загорелись от одних искр. Хорошо, люди успели убежать, а то бы жертв не избежать.

Первый гном понизил голос, и мне пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его слова.

— Поговаривают, такие выбросы у магов-стихийников стали все чаще. И не только у огневиков. В Мортенгейме водник затопил половину улицы, когда его сын пытался вызвать дождь для садов. А в Вестгарде ветряница чуть башню не снесла, обучая внучку.

— Король и его советники, конечно, обвиняют во всем нерадивых слуг, — добавил второй гном. — Дескать, плохо следят за юными магами, не обеспечивают должного контроля. Но знающий человек видит — сила огня совсем иная стала. Дикая. Неуправляемая.

— Времена меняются, — философски заметил старший. — И не к лучшему, боюсь.

Я закончила подавать блюда и поспешила на кухню, но их слова не давали покоя. Маги-стихийники теряют контроль над своими силами? Почему?

На кухне меня ждала горячая работа. Народу сегодня было действительно много, как упомянул один из гномов, на завтра намечался большой торг, и торговцы стекались со всей округи. Харчевня была забита до отказа, и заказы поступали один за другим.

Пришлось все делать самой. Запускать механических помощников при Таре я не рискнула — слишком рано для таких откровений. Поэтому «Жук-Крошитель» стоял на столе мертвой скульптурой, «Паучок-Мойщик» лежал на дне таза, а «Толстяк Блин» молчал в своем углу.

Я рубила овощи обычным ножом — медленно, неровно, пару раз порезав пальцы. Замешивала тесто руками, тратя в три раза больше времени и сил. Мыла посуду сама, и гора грязных тарелок росла быстрее, чем я успевала их отмывать.

К вечеру руки дрожали от усталости, спина ныла, а фартук был залит пятнами жира и соуса. Но касса была полна монет — такого дохода у харчевни не было уже давно.

Когда последний посетитель — поздний путник в дорожном плаще — расплатился и ушел, я с облегчением перевернула табличку на «ЗАКРЫТО» и заперла дверь. Тара помогала мне убирать со столов, и я не могла не заметить, что она тоже устала. Медные бусинки в ее косах потускнели от пота, а обычно прямая спина чуть сгорбилась.

— Хороший день, — сказала она, вытирая руки о полотенце.

— Завтра будет еще лучше, — ответила я, пересчитывая выручку. — Большой торг — это всегда хорошие деньги.

Мы закончили уборку, и неловкая пауза повисла в воздухе. Тара стояла посреди зала, явно не зная, что сказать.

— Слушай, — наконец решилась я, — а где ты остановилась? Есть место для ночлега?

Тара поколебалась, потом пожала плечами.

— Несколько ночей спала у друзей в шатре, но те уехали вчера утром. Вчерашнюю ночь провела в постоялом дворе «Каменное ложе».

Она сказала это без жалости к себе, просто констатируя факт. В ее голосе слышалась усталость — не физическая, а душевная. Усталость человека, который привык полагаться только на себя.

Я колебалась. С одной стороны, пускать в дом орчанку, которую знала всего день, было безрассудством. Особенно учитывая тайны, которые скрывались в стенах харчевни. С другой стороны, оставлять девушку ночевать под открытым небом было бесчеловечно.

— Слушай, — сказала я, решившись, — может, останешься здесь? В зале можно постелить, сдвинув лавки. Спальня у меня одна, да и кровать тоже не очень большая. А потом что-нибудь придумаем, если работа тебе понравится.

Тара посмотрела на меня с удивлением.

— Ты серьезно? Позволишь орчанке ночевать в своем доме?

— Позволю девушке, которая честно отработала свой первый день, — поправила я. — И которая отлично справилась с пьяным приставалой.

На лице Тары медленно расцвела благодарная улыбка.

— Спасибо, — тихо сказала она. — Это очень великодушно с твоей стороны.

Я пошла наверх за запасными одеялами и подушкой, а Тара начала сдвигать скамьи, устраивая импровизированную постель. Когда я вернулась, она уже соорудила вполне приличное спальное место у дальней стены.

— Завтра будет тяжелый день, — сказала я, укладывая постельные принадлежности. — Большой торг означает много работы.

— Справимся, — уверенно ответила Тара, расправляя одеяло. — Мы ведь хорошая команда, как оказалось.

Мы действительно были хорошей командой. Вопрос заключался в том, останется ли она таковой, когда Тара узнает о механических помощниках. И о том, что ее новая хозяйка — техномаг, каждый день рискующий жизнью.

— Спокойной ночи, — сказала я, направляясь к лестнице.

— И тебе спокойной ночи, — ответила Тара. — И еще раз спасибо. За работу, за кров, за то, что поверила мне.

Глава 14

Утро Большого Торга обрушилось на харчевню не волной, а сокрушительным цунами. Я едва успела перевернуть вывеску на двери, как ее створки распахнулись, впуская внутрь ревущий поток из десяток голосов, запахов жареного мяса, кислого пива и мокрой дорожной пыли. Торговцы, съехавшиеся со всей округи, казалось, решили позавтракать, пообедать и поужинать именно у меня, причем одновременно.

Первыми ворвались гномы из клана Медногривых — целая орава дородных мужчин с окладистыми бородами, заплетенными в ритуальные косы. За ними последовали Железные Молоты, потом Каменные Сердца. Они расселись по своим привычным местам, громко споря о ценах на руду и качестве новых инструментов, их голоса сливались в гулкий рокочущий хор. Следом потянулись орки-торговцы — зеленокожие великаны с тяжелыми мешками за спиной, от которых пахло дичью и дальними дорогами. Люди заняли оставшиеся столы: купцы в дорогих плащах с золотыми пряжками, наемники в потертых, но добротных доспехах, путешественники с узлами и посохами, покрытыми дорожной пылью.

Тара, с ее сверхъестественной грацией, порхала по залу, словно темноволосая валькирия на поле битвы. Ее поднос был щитом, а звонкий голос боевым кличем. Медные бусинки в косичках звенели в такт быстрым шагам, создавая собственную мелодию среди общего хаоса. Но даже она не могла быть в трех местах одновременно.

Заказы сыпались градом, каждый громче предыдущего:

—