В отчаянии, не думая, я уставилась на печь, на сложную панель управления с медными циферблатами. Жар был невыносим, он опалял лицо. Мысленно, в панике, я закричала, приказывая огню утихнуть. «Тише! Меньше жара!»

И в этот момент, подчиняясь безмолвному приказу, произошло ожидаемое. Один из медных циферблатов на панели управления печи, тот, что показывал температуру в духовой камере, плавно, без единого рывка, повернулся против часовой стрелки. Стрелка послушно поползла вниз. Гулкое ревущее пламя внутри очага мгновенно ослабло, превратившись в тихое, мирное гудение.

Движение было почти незаметным. Инспектор, отвлеченный едким дымом и кашляющий в платок, ничего не заметил. Для него изменение звука было лишь следствием моих манипуляций с какой-нибудь заслонкой.

Но Тара видела все…

Я же, схватив первую попавшуюся тряпку, рывком вытащила противень из печи. Мясо было спасено, лишь слегка подпаленное с одного края. Поставила его на стол, стараясь не смотреть на Тару, чувствуя, как горит лицо.

Инспектор тем временем медленно обходил кухню, как хищник по чужой территории. Его сапоги с металлическими набойками гулко стучали по каменному полу. Он подошел к «Толстяку Блину» и остановился, разглядывая его массивный чугунный корпус.

— Что это за громоздкий агрегат? — спросил он, постучав костяшками пальцев по чугунному боку.

— Наследство отца, — нашлась я, удивляясь собственной выдержке. — Отец купил это в Виларии у местных мастеров.

— А это что за уродливая конструкция? — инспектор ткнул пальцем в «Жука-Крошителя».

— Старинный пресс для корнеплодов, господин инспектор, — вмешалась Тара. Без колебаний она схватила грязное полотенце и накинула на механизм, превратив его в бесформенную груду. — Говорят, гномья работа. Заедает постоянно, вот и стоит без дела.

— Понятно, — инспектор перевел взгляд на нее, затем снова на меня. — А вот это что?

Он подошел к тазу с грязной посудой. На дне, под толстым слоем мыльной воды и остатков еды, «Паучок-Мойщик» был едва виден — край металлического корпуса, неотличимый от сломанного ковша или старой кастрюли.

— Подставка для тряпок и щеток, — быстро ответила Тара, подходя к тазу. — Очень удобно, все инструменты под рукой. Видите, как красиво сделано?

Она указала на едва заметные в мыльной воде очертания механизма, и инспектор брезгливо поморщился от запаха грязной воды.

— Действительно… необычно. А грязи тут многовато.

— Мы как раз собирались мыть посуду, — быстро ответила я. — День торга, знаете ли, работы много.

Тара тем временем деловито суетилась, отвлекая внимание инспектора. Она подтолкнула к «Толстяку» полупустой мешок с мукой, частично скрыв его корпус. Взяла со стола книгу заказов и протянула инспектору.

— Может быть, господин инспектор изволит проверить наши записи? — предложила она с подобострастной улыбкой. — Все заказы мы ведем очень аккуратно, с указанием времени и состава блюд.

Пока инспектор листал записи, придираясь к каждой букве, я лихорадочно думала. Часы с кукушкой в углу — «семейная реликвия». Сложная система труб и вентилей у печи — «хитроумная система отопления, гномья работа». Каждому механизму нужно было найти безобидное объяснение.

— К тому же, — добавила Тара, продолжая отвлекать инспектора, — рядом кузница мастера Торгрима. Он часто работает по ночам, особенно в дни торгов. Может, жаловались на звуки оттуда? Кует он громко, а искры летят во все стороны.

Инспектор задумчиво покивал, делая пометки в блокноте.

— Возможно. Хотя жалоба была весьма конкретной…

Проверка длилась вечность. Инспектор методично осматривал каждый угол, каждую полку, каждый инструмент. К счастью, он оказался человеком практичным, а не техником. Его больше интересовала чистота и порядок, чем принципы работы кухонного оборудования. А в плане чистоты к нам придраться было сложно — даже без «Паучка-Мойщика» я старалась поддерживать порядок.

— Продукты хорошие, — признал инспектор. — Чистота сносная. Жаловаться не на что.

Он захлопнул блокнот и направился к выходу. У самой двери обернулся.

— На этот раз вам повезло, — холодно сказал он. — Но жалоба подана, и я ее запомнил. Буду следить за вашим заведением. Внимательно следить. А если еще кто пожалуется, пришлю сюда мага. Пусть он все проверит своими… способами.

Эти последние слова прозвучали как смертный приговор. Маг легко обнаружит остаточную магическую энергию, которая пронизывает каждый механизм.

Инспектор ушел, оставив нас наедине с облегчением и новыми страхами. Дверь за ним закрылась, отрезая нас от притихшего гула зала. На кухне повисла звенящая, оглушающая тишина, нарушаемая лишь далеким тиканьем отцовских часов и тихим гудением остывающей печи.

Мы стояли, не двигаясь, тяжело дыша, словно только что вынырнули из ледяной воды после долгого погружения.

Тара медленно повернулась ко мне. Шок на ее лице сменился чем-то более сложным: смесью благоговения и первобытного страха. Она указала дрожащей рукой не на меня, а на панель управления печи.

— Циферблат, — ее голос был едва слышным шепотом. — Он… он повернулся сам. Без прикосновения. По твоей воле.

Я молчала, слова застряли в горле. Как объяснить то, чего я сама до конца не понимала?

Тара сделала шаг ко мне, ее взгляд был прикован к моему лицу, к моим рукам, словно пытаясь разглядеть в них источник этого невозможного чуда.

— Это не простая магия, — прошептала она. — Ты можешь говорить с механизмами… оживлять их одной волей…

Она замолчала, и в тишине слышался только стук моего сердца.

— Легенда… — выдохнула она наконец, и в этом слове было все: трепет перед священным, ужас от соприкосновения с невозможным и детская вера, внезапно ставшая неоспоримой реальностью. Она смотрела на меня не как на хозяйку харчевни, а как на ожившее предание. — Душа-Повариха… Это ты.

За дверью послышались недовольные голоса посетителей — они требовали еду, услуги, внимания. Клан Золотых Молотов все еще ждал свой заказ. Большой торг продолжался, жизнь шла своим чередом.

Но здесь, на этой кухне, между нами двумя, время будто остановилось. Моя тайна была раскрыта. Судьба висела на волоске от решения девушки, которую я едва знала, но которой уже доверила самое дорогое — свою жизнь.

— Кто мог подать жалобу? — спросила Тара, прервав тишину. — У тебя есть недоброжелатели?

— Да, — мрачно ответила я. — Есть один человек. Ворт. Он хотел купить харчевню, а когда я отказалась, начал угрожать.

— Значит, он не остановится, — констатировала Тара. — И следующий раз будет хуже.

Я кивнула. Угроза мага-детектора висела над нами дамокловым мечом.

—