– Да, конечно. А разве ты сама как обвинитель не должна приехать сюда лично и перепроверить все, что тебе дали?

– По договору у меня связаны руки, – сказала Регина, и Лена услышала скрип: видимо, та устало откинулась в кресле. – По условиям, я должна основывать обвинение ровно на том, что клиент мне предоставил. То есть делать только формальную часть – отправить все это в суд и выступить на заседании. Мой директор это подписал и специально добавил в наш стандартный контракт.

– На что он надеется, если все его доводы липовые? – Логика этого странного обвинения никак не укладывалась в голове у Лены.

Хотя, с другой стороны, если здесь все шито белыми нитками, это дело как раз для нее. Привлечение более дорогого и опытного юриста было бы расточительством. Если только…

– Поэтому я и думаю, что здесь что-то нечисто. – Регина словно ответила на молчаливый вопрос Лены. – Очень странно идти в суд с таким барахлом. Да еще и связывать своего юриста договором так, чтобы он не копал.

– Может быть, он хочет известности? Он богат?

– Да, но его бизнес в упадке. Он производит одноразовую посуду.

– Бр-р, – фыркнула Лена.

– Еще бы.

– И с такой фактурой он зачем-то идет к тебе. В самую дорогую юрфирму.

– Он явно надеется на что-то, о чем мы не знаем. С такими вводными дела не выиграть.

– Хорошо, давай я пока наведаюсь к этой Алле. Если она единственная, кто дал обвинительные показания, она может быть как-то связана с истцом. Тем более ее участок я пока не смотрела.

Этот разговор состоялся утром, так что Лена решила посетить двенадцатый участок сегодня же. Матвей, как всегда, вызвался сопровождать ее, и Лена в очередной раз напомнила себе: он всего лишь клиент и помогает ей, потому что это на сто процентов в его интересах, а не потому, что между ними возможно большее.

– Какой план? – спросил он.

– Пойдем дальше по списку, но давай начнем сразу с двенадцатого. Надо познакомиться с местной жительницей, которая дает показания против тебя.

– Двенадцатый? Но он пустой.

– В смысле?

– Ну, вернее, он арендован. Но там никто не живет.

– Может, ты просто не видел? Может, она бывает здесь наездами?

Матвей неуверенно пожал плечами.

– В любом случае пойдем в машину.

Меньше чем через полчаса они уже стояли у невысокого белого забора – номер 12 был аккуратно выведен черной краской. Даже не заходя на территорию, участок прекрасно можно было рассмотреть отсюда. Чуть в глубине стоял аккуратный дом с большими окнами, занавешенными белыми шторами. Всюду зеленел газон, слегка запущенный и требующий стрижки, а вдоль забора росли небольшие кустарники: через несколько лет они обещали вытянуться так, чтобы скрывать двор от посторонних глаз.

– Видишь, никого, – сказал Матвей.

– Но дом ведь кто-то построил?

– Я. Это стандартный дом, такие на половине участков. Многие не хотят строить сами. Или въезжают побыстрее, а потом уже переделывают участок под себя. Или просто снимают. Как здесь, кстати.

– И давно участок арендован?

– Больше года, – ответил Матвей, напрягая память. – Но ни разу не видел здесь ни людей, ни каких-то изменений.

– А камеры тут есть? Мы могли бы доказать, что свидетеля здесь никогда не было и, значит, она не могла ничего видеть.

Матвей развел руками.

– Нет, конкретно здесь камер нет. Но даже если бы они и были, данные хранятся обычно только полгода, а остальное стирается автоматически.

Лена нахмурилась. Она не ожидала найти участок пустым – скорее, ее воображение рисовало сварливую женщину, которая, возможно, не пустит их на участок или начнет ругаться. В том факте, что это место оказалось необитаемо, таилось что-то зловещее.

– Мы все равно можем войти, если хочешь, – сказал Матвей. – Чтобы ты взяла свои пробы.

– Разве?

– Конечно. По условиям договора аренды, если арендатора нет на месте, я, как собственник, могу войти на территорию. Оговорка на случай пожара или другого форс-мажора.

Лена не стала спорить: сделала фото и взяла пробу грунта, хотя была уверена, что она будет чистой: почва здесь никем не использовалась. С помощью специального датчика Лена также сделала замер состава воздуха.

– Запаха нет, – заметил Матвей. – А это вроде было в материалах истца.

– Вот именно. Думаю, если мы выясним, кто эта Алла, то поймем, на что рассчитывает твой обвинитель.

– Не сомневаюсь. – Он улыбнулся спокойной улыбкой заказчика, который чувствует себя в надежных руках.

Эту улыбку бережно присвоила та часть Лены, которая отвечала за профессионализм. Нет, эта улыбка не про романтику. Просто Лена хороша в своем деле и он это чувствует.

Пользуясь случаем, они заглянули на соседний участок, принадлежавший тем самым фермерам, и убедились, что обвинения в промышленных масштабах преувеличены. Скромное производство сыра и творога занимало комнатку в хозяйственной пристройке. Даже рестораном этот бизнес можно было назвать с большой натяжкой. Жителей в Окунево было слишком мало, чтобы обеспечить хоть какую-то проходимость, но владельцы охотно угостили Матвея и Лену домашними запасами и позволили взять все необходимые пробы. Лена немало повеселилась, наблюдая за козами и овечками, которые выпрашивали еду.

По дороге к озеру, где планировалось взять пробы воды, Лена сбросила Регине информацию по пустому участку.

– Ты точно не получал никаких претензий от арендаторов?

– Нет, – пожал плечами Матвей.

– Так странно.

– Почему?

– Обычно люди пытаются решить проблему мирно и только потом идут в суд. А она и вовсе участвует как свидетель, это еще более странно. Ты вообще знаком со своим обвинителем, Захаром Суворовым?

– Нет, – снова ответил Матвей. – Но я наводил справки. По роду деятельности мы с ним вряд ли могли пересечься.

К тому моменту, как они пришли к озеру, небо затянули облака. Лена с удивлением осознала, что целые дни проводит на улице и это не вызывает никого дискомфорта. Она почти забыла, как в горле оседает городская пыль и как быстро опадают листья, не доживая даже до сентября.

Со стороны аллеи к озеру спускались тропинки, вымощенные грубым камнем. В воздухе ощущалась влага и запах водорослей. На другом берегу, под раскидистым кленом, строили маленький домик – наверное, там будут продавать кофе и мороженое. Ближе к