– У меня такого нет. Я просто хочу понять, как правильно действовать в моей ситуации.

– Хорошо. Почему вы решили обратиться ко мне сейчас? Что-то случилось? Сильная ссора или невыносимая обстановка? Физические угрозы?

Илона поняла, что пришло время это озвучить. В первый раз сказать вслух. Казалось, пока она молчала, все это было сном. И тест, и визит к гинекологу, и УЗИ, и разговор в кабинете врача. Но делать было нечего – пока Илона не выпустит это в мир, она не получит помощи.

– Нет, нет, ничего такого. Мы уже несколько недель общаемся… Натянуто. Просто понимаете, недавно я узнала, что беременна.

Это звучало странно, словно она говорила не о себе, а о другой женщине. Может быть, героине кино или спектакля. Но психолог, казалось, ничуть не удивилась. Видимо, то было не первое подобное признание, сделанное в этом кресле.

– А ваш муж знает?

– Я ему не сказала.

– Полагаю, у меня на сеансе вы хотите понять, говорить ли ему?

Психолог задавала вопросы так, словно шагала по ступенькам, не желая перескакивать ни одну, даже самую неудобную. Это раздражало, но было необходимо, Илона понимала.

– Возможно.

– Вы не знаете, говорить ли ему о ребенке, потому что не решили, стоит ли вам вообще оставаться в этом браке?

– И поэтому тоже.

– А почему еще?

– Я просто боюсь, что, если он узнает, а потом я решу уйти, он меня не отпустит. – Илона высказала другой свой страх.

Но, в отличие от признания о беременности, этот звучал почти комично. Психолог продолжила ее мысль:

– Что значит «не отпустит»? Физически?

– Не только. Понимаете, у меня нет нужной силы духа, что ли. Он очень… напористый, убедительный, сильный. Думаю, у меня не хватит сил сопротивляться. Мне будет проще остаться, и я останусь.

– Звучит так, как будто вы все-таки уже приняли решение и пришли ко мне за поддержкой.

– Может быть. Друзей у меня нет. С тех пор как умерла мама, даже за разговор по душам приходится платить.

Так вот зачем психологам отстегивают деньги. Чтобы внезапно обнаружить, в какую гору мусора, сожалений, страхов и сомнений превратилась твоя жизнь. И как деньги, связи, прочитанные книги и материальные блага ни от чего тебя не спасли.

– Вы пробовали это изменить?

– Да, и в сортировочном центре в том числе.

– Но вы не нашли там друзей? – От проницательности психолога Илоне в очередной раз стало не по себе.

– Это сложно объяснить, но у меня такое чувство, что я выпадаю из их круга. Я стесняюсь говорить о своей жизни, потому что в ней есть личная машина, большой дом и все такое. Какая уж тут дружба, если не можешь рассказать другу о себе?

– То есть вы осознаете привилегии своего нынешнего положения и вам страшно их потерять?

– Конечно.

– Тогда вам стоит подготовиться к разрыву. – Психолог словно бы позволила себе чуть больше откровенности. – Если на новом месте жительства вы будете чувствовать себя недостаточно безопасно и надежно, он сможет убедить вас вернуться. Вам стоит сразу отложить деньги и понять, чем вы будете зарабатывать на жизнь. Скорее всего, по крайней мере до официального развода, ваш муж сделает все, чтобы как минимум оставить вас без средств.

– Да, – тихо сказала она.

– Захар очень хотел ребенка? – мягко спросила психолог.

– Безумно, – призналась Илона. – Мне очень страшно.

Но ее мучил не только страх. Не так просто лишать человека, которому когда-то поклялся в вечной любви, его мечты. Даже если исполнять ее ты не обязан. Даже если любовь не получилась. Илоне казалось, что она идет по длинному тоннелю и видит в конце свет, но каждый шаг означает маленькое жертвоприношение в виде жизненных сил. Когда она дойдет до конца тоннеля, останутся ли у нее силы порадоваться свету?

Глава 33

– Ну, что скажете? – спросил Богдан, переслав Еве файл с видео.

Через динамики ее компьютера до него доносились приглушенные звуки с записи: требовательный голос Кристины, высокий голосок Кати. Потом шел тихий фрагмент с бокалами и пустой бутылкой вина. Перед встречей с юристом Богдан и сам зачем-то просматривал это видео не один раз. Пытался понять, насколько убедительно вышло. Но на пятый раз ему пришло в голову, что к этой записи его тянуло другое чувство. Как-никак за несколько часов до того утра он обнимал жену. И, возможно, даже был счастлив, хоть и совсем недолго. Это воспоминание, несмотря на жгучее желание отомстить, пробуждало в нем что-то мягкое и податливое. Богдан ругал себя за сентиментальность – и все же не мог оторваться от кадров своей бывшей квартиры.

– Неплохо, – заключила Ева. – Думаю, мы сможем это использовать. С точки зрения закона хорошо, что видео снято в вашей квартире. Плюс, это доказательство мы предоставим исключительно в интересах ребенка. Надеюсь, таких оснований будет достаточно, чтобы суд принял материал к сведению. Ну и в любом случае с учетом вашей ситуации сложно сделать большее.

– А не слишком тихо, как вы считаете? И видно не все.

– Камера немного захватывает их, можно считать настроение Кристины, ее характер. Утро, а она уже отчитывает ребенка, почти плачет. – Ева говорила все это не ему, а куда-то в воздух. Словно заранее приценивалась, как это видео и ее комментарии будут звучать в суде.

– Но мы же ничего не искажаем? Я имею в виду, это ведь просто съемка, случайная.

Юрист улыбнулась как-то лукаво, будто знала, что Богдан сам принес ту бутылку. Будто знала даже, чем это кончилось. Богдану стало гадко. Он вспомнил, какую кривую преодолела его душа той ночью: от того, чтобы коварно предложить жене вина, до полного отказа от всех планов – и обратно, к злости и обиде. Он хотел отомстить за то, что она воспользовалась им, когда он потерял почти все: деньги, статус и семью. Ева словно прочла его мысли.

– Мы должны прокомментировать это видео, подсветив для суда внутренний кризис вашей жены. От природы сильная и жесткая женщина, которая все время находилась в тени супруга, живет с нереализованными амбициями. И вот муж уходит и брак распадается, но ей нужно на ком-то вымещать свою силу. Так уже не муж, а ребенок становится объектом для демонстрации сварливого характера – с каждым словом в глазах Евы вспыхивали хищные искорки.

В какой-то момент Богдану захотелось, чтобы она остановилась, но Ева продолжала, и каждое слово било его под дых. Словно это Богдана, а не Кристину собирались рвать на части.

– К тому же налицо