Очень скоро появился Матвей и опустил на стол большой круглый поднос: две чашки черного кофе, сливки, большая яичница и бутерброды из толстого ремесленного хлеба. Лена вновь подумала, что это непохоже на деловое общение. Со стороны могло показаться, будто она – его подруга, которую он пригласил на веранду, чтобы максимально поразить ее воображение. Или так и принято себя вести в подобной ситуации? Она мысленно отругала себя за домыслы и пригубила кофе.

Возможно, Ян в чем-то был прав. Ей давно следовало расстаться с пустыми иллюзиями. Подобная детская наивность едва не разрушила ее карьеру. Не хватало еще безответно влюбиться, приняв простую вежливость за ухаживания. Ей следовало бы не романтизировать Матвея, а поучиться у него: это был человек, который, в отличие от самой Лены, умел правильно мечтать. Пока ее мечты превращались в пепел, его мечты, даже самые наглые, сбывались – несмотря ни на что. У Матвея определенно был талант: баланс веры в дело и мастерства. Лена взяла с тарелки бутерброд, намереваясь узнать об этом человеке больше, раз уж ей представился такой шанс.

Глава 32

– Итак, что вас ко мне привело?

Глаза психолога смотрели на Илону прямо и неотрывно. Существуй детектор лжи в человеческом обличье, у него обязательно были бы такие глаза, сканирующие людей сквозь очки в тонкой оправе. Психолог вообще выглядела слишком аккуратно для живого человека: ровная, как воск, кожа, темные напитанные волосы, идеальная укладка и нежная кожа рук – блестящая, будто ее недавно обработали маслом.

– Видите ли, у меня сложные отношения с мужем, – начала Илона, подбирая слова.

– Что это для вас значит?

– Мы… разные. Расходимся по многим вопросам. Ссоримся из-за этого. Я пытаюсь понять, насколько это критично для брака. Может быть, вы просто подскажете мне какие-то техники?

– Когда начались эти ссоры? – спросила психолог, чуть наклонив голову. – Еще до брака? Или, может быть, произошло что-то особенное?

– До брака ссор не было, – начала Илона и замолчала.

Она не знала, считать ли особенным тот момент, когда муж разоблачил ее обман. Этот обман словно делал ее преступницей и лишал права обращаться за помощью. Она ждала, что психолог поможет ей наводящим вопросом или замечанием, но та молчала. Поэтому пришлось продолжать самой.

– Мы как будто из разных времен. Мой муж, понимаете, он разбогател на одноразовой посуде и сегодня чувствует себя… невостребованным, ущемленным, что ли. – Илона замолчала, решив, что сказала достаточно и заслужила еще одну реплику от психолога.

– А вы?

– Что?

– Что вы об этом думаете? О его ситуации.

– Одноразовая посуда – это прошлый век, мы уже не можем себе такое позволить. Логично, что спрос на нее падает. Ну это не мои мысли, это реальность.

– Как бы вы поступили на его месте?

Илона пожала плечами.

– Занялась бы чем-то другим. Деньги у него пока есть, их можно инвестировать во что-то новое, прогрессивное.

– Вы говорили с ним об этом?

Психолог произносила слова все так же ровно и бесстрастно, но в ее вопросе Илоне послышался непрошеный упрек.

– Мой муж не слишком охотно принимает советы, – чуть резче, чем хотелось бы, ответила она. – Знаете, мне в целом все равно: он взрослый мужчина и разберется сам, но при этом он мешает жить мне. Ссоры начались, когда он узнал, что я подрабатываю в сортировочном центре. А для меня это был способ отдать долг окружающей среде. Я как будто отдавала его за нас двоих. Но он узнал и очень разозлился, и я не могу его переубедить.

– Вы скрывали, что подрабатываете, потому что боялись его реакции?

– Да, – после некоторой паузы сказала Илона.

Она впервые призналась себе, что боится Захара. Казалось, она очень долго просидела в темноте и вдруг кто-то включил свет. От резкой вспышки хотелось зажмуриться.

– Почему? У вас была причина ожидать гневную реакцию? Он уже обходился с вами грубо?

– Нет, ничего такого. Просто я же слышу, с каким негативом он говорит обо всех этих вещах: сортировочные центры, квоты на воду, переход на многоразовую тару – ну и так далее. В этом причина его упадка. Я знала, что ему такое не понравится.

– А раньше вы говорили ему о своей точке зрения, о вот этом желании, как вы сказали, «отдать долг окружающей среде»? – Психолог сделала несколько записей в телефоне.

– Я пробовала, но это вызывало у него раздражение.

Психолог понимающе кивнула. Илона почувствовала легкое облегчение, словно ее действия одобрили.

– Сколько вы в браке?

– Два года.

– За два года ситуация с одноразовой посудой, насколько я знаю, не изменилась к лучшему. Но вы говорите, что до свадьбы разница в мировоззрении не приводила к ссорам?

– Нет.

– Почему, как вам самой кажется?

– Наверное, я не думала, что это настолько важно в отношениях.

Илона боялась вопросов психолога: ответы обнажали ее ответственность, которую не передашь никому другому. Ответственность, которая только возрастет совсем скоро, независимо от ее решения. Она приказывала себе не нервничать, но чем больше фокусировалась на дыхании, тем упорнее оно выходило из-под ее контроля.

– Можно ли сказать, что вы сглаживали углы и демонстрировали Захару только ту часть себя, которая ему бы понравилась?

– Это естественно, так делают все в начале отношений.

– Верно. То есть можно сказать, что вы поженились в начале отношений?

– Мы были знакомы полгода, может быть. Я не разбираюсь, знаете ли, в этих стадиях.

В конце концов, она платит не за обвинения на сеансе. Но внезапно психолог изменила траекторию разговора так резко, что Илона на миг забыла о дыхании.

– Чего вы хотите от наших сеансов?

– Что?

– Чего вы хотите: найти способ остаться с мужем? Или чтобы я вас поддержала в том, что сохранять брак не имеет смысла?

Вопрос поставил Илону в тупик. Этично ли такое спрашивать?

– А разве вы… не должны как-то правильно проработать меня, чтобы я приняла правильное решение?

Психолог вздохнула и сняла очки, словно так ей было лучше видно Илону.

– Конечно, моя работа заключается в том, чтобы разобраться, что вами движет. Но обычно, когда ко мне приходят люди со сложностями в отношениях, они заранее надеются на определенный исход. Да, это может измениться в процессе терапии, но вначале почти у всех есть видение. Понимать, от чего