Поднимаясь по крутой узкой лестнице звонницы, Прохор выдохся и на открытом ярусе перевёл дух. Ударил в колокола. Под мутным куполом Бункера раскатился малиновый звон.

Звон нарастал, ширился, рассыпался и опять нарастал, покрывая гул крушения.

На улицах стоял грохот: рушились дома, вспыхивали пожары. Обезумевшие от ужаса люди метались по дорогам, не зная, куда бежать, не понимая, что происходит. Трещали и горели стены Бункера. Сверху сыпались стёкла, падали решётки купола. Повсюду слышны были стоны, вопли, лай собак…

Прохор вдохновенно бил в колокола и не видел, что внизу, у подножия звонницы, несколько человек, устав от бессмысленных метаний, встали, задрав голову, слушали и плакали, застигнутые врасплох красотой и гибелью одновременно.

Столовая Государя качнулась и наполнилась дымом, гости заорали и бросились к дверям, но двери перекосило и заклинило. Стены горбились. Началась давка. Повалившиеся столы, приборы и люди смешались в одну кучу.

Фая брезгливо оттолкнула от себя Государя, пытавшегося её обнять, и он упал, ударившись головой о стену.

— Бабушка-а-а-а! — кричала в седле Лара.

Бабка хлестнула вожжой, лошадь взвилась, перескочила плетень и понеслась через поле к горящей стене Бункера.

Вливаясь в племя Рийдо, уходящее верхом, Лара плакала, повторяя одно слово:

— Бабушка… бабушка…

Когда лошадь пролетела сквозь пылающую брешь в стене, Ларе ударила в лицо тугая, упругая волна воздуха. Вжимаясь в шею лошади, Лара закричала на всю мочь:

— Я боюсь!.. Что это?

Сын шамана, скакавший рядом, крикнул:

— Не бойся. Это ветер.

Галопом они неслись прочь от пылающего Бункера.

Дорога шла в гору, и всадники поднимались всё выше и выше. На уступе скалы они остановились и увидели: внизу теснилось множество других бункеров.

Напористо подул ветер, завыл, закружил, замутил. Началась песчаная буря.