Я уже почти смирился с неизбежным, мысленно прощаясь с Орном, с Эдварном, со своим нелепым вторым шансом в этом мире, как внезапно на краю площади, у одного из перекрытых проходов, началось движение. Голова у меня была опущена, но краем глаза я уловил всплеск агрессии, резкие голоса, пытающиеся перекричать общий гул.

Обернувшись, я увидел то, от чего сердце екнуло и попыталось выпрыгнуть из груди. У входа, стиснутый кольцом стражников, стоял Крон. Вся его мощная фигура была напряжена, как тетива лука, а обычно спокойное лицо исказила яростная гримаса. Он что-то кричал офицеру, высокому мужчине в латном доспехе, и тыкал тому прямо под нос сложенным пергаментом.

Я не мог разобрать слов, но видел, как офицер сначала снисходительно усмехнулся, затем его выражение лица сменилось на внимательное, а после — на озадаченно-недовольное. Крон не унимался, его палец продолжал молотить по документу, а голос гремел, перекрывая даже глашатая. Спустя еще пару минут напряженного спора офицер нехотя махнул рукой, и шеренга стражников перед ним расступилась, пропуская вперед Эдварна.

Мужчина прошел сквозь строй, его лицо было темнее грозовой тучи. Рядом с ним, впритык, шагал один из стражников, явно приставленный для присмотра. Эдварн, не спеша, но и не мешкая, двинулся через площадь, его взгляд скользил по сгрудившимся группам. Я видел, как он искал меня.

Наши взгляды встретились. Почти незаметное облегчение мелькнуло в его глазах. Он резко сменил направление и, не обращая внимания на ворчание своего «проводника», подошел ко мне.

— Пошли. — его голос прозвучал низко и властно, не допуская возражений. Он схватил меня за плечо и буквально выдернул из группы, оттолкнув подошедшего стражника.

— Эй, куда⁈ — зарычал тот, хватая за эфес меча.

— Все необходимые документы предоставлены вашему командиру. — парировал Эдварн, не останавливаясь и таща меня за собой.

Стражик замешкался, оглядываясь на своего офицера. Он, стоя рядом с Кроном, с недовольным видом кивнул. Дорога была свободна. Мы быстрым шагом, почти бегом, пересекли площадь и вышли к нашим. Я чувствовал, как десятки пар глаз — испуганных, завистливых, полных ненависти — провожали нас. Мы выбирались из ада, а они оставались в его пекле.

Едва я оказался в относительной безопасности за спинами бойцов Крона, как ноги у меня чуть не подкосились. Крон, закончив разговор с офицером, повернулся к нам. Его лицо все еще было суровым, но в глазах читалось мрачное удовлетворение.

— Чертова бюрократия. — проворчал он, с силой сжимая пергамент. — Еле успели. Услышали крики, вышли посмотреть, что происходит, а тут такое… Пробивались чуть ли не с боем, благо документы были при себе.

Он сунул свиток мне в руки.

— Читай. Дозор, согласно уставу, считается военным формированием, а ты — военнослужащий Имперской армии Санкталии. Более того, наша группа прибыла в Серебряный Ручей по приказу высшего военного командования нашего города, то бишь капитана Горста. Значит, мы все находимся на боевом задании по закупке провианта для осажденного гарнизона. — Крон усмехнулся, коротко и без веселья. — Вот так, мальчик, мы тут все доблестные защитника Отечества.

Я смотрел на вычурные печати и каллиграфические строки, не в силах разобрать ни слова. Но смысл был ясен. Горст, старый прожженный волк, подстраховался. Он выдал нам не просто разрешение на выезд, а полноценный военный мандат. Именно это и спасло нам жизни. По крайней мере, сейчас.

Вернувшись во двор таверны «У старого дуба», я впервые за этот бесконечный день попытался расслабиться. Вернее, моё тело сделало это за меня. Ноги подкосились, и я грузно опустился на перевернутый ящик у стены. Руки дрожали, в висках стучало. День выдался на редкость насыщенным: бессонная ночь за созданием артефакта, напряженный торг с Хагаром, и под конец — леденящий душу конвейер смерти на площади. Казалось, прошла целая вечность с того момента, как мы утром вышли к старику-скупщику.

Я сидел, уставившись в землю, и пытался привести в порядок разбегающиеся мысли. Мы были спасены и у нас были деньги. Но над всем этим нависала новая, куда более серьезная угроза — Империя, объявившая военное положение. Наша хрупкая, купленная ценой невероятного риска передышка таяла на глазах.

Крон, не теряя ни секунды, принялся за дело. Он резко свистнул, привлекая внимание.

— Барни! — его голос прозвучал как удар хлыста.

Барни, бледный и все еще потный, неуверенно выбрался из тени, где отсиживался, судорожно сжимая в руках почти пустую кружку.

— Бери ребят и марш за провизией! — приказал Крон. — Бери все, что можно унести и что не испортится в дороге, деньги у тебя есть. Я хочу быть готовым к выезду еще до того, как рассветет следующее утро. Понятно?

— Так точно, капитан! — Барни постарался вытянуться по-военному, но получилось не очень. Однако в его глазах, помимо страха, вспыхнул знакомый деловой азарт. Задание он понимал.

Купец кивнул и, семеня, помчался к двум бойцам, которые уже проверяли свое снаряжение. Крон проводил торговца взглядом, и на его лице застыла напряженная гримаса. Он явно рвался покинуть этот город как можно скорее. И я его прекрасно понимал.

Ожидание растянулось на несколько томительных часов. Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая небо в багровые тона, когда Барни наконец вернулся. Его лицо было испуганным и растерянным.

— Не получилось, Крон! — выдохнул он, едва переступив порог двора. — Все пропало! Город в панике. Все, у кого есть запасы, их уже не продают, а прячут по подвалам! Все ворота наглухо закрыты, улицы опустели, люди боятся выходить. Нам остается только ждать.

Слова Барни повисли в воздухе, тяжелые и безнадежные. Наша бурная деятельность, наши риски и победы — все это оказалось бессмысленным. Мы попали в ловушку. В огромном, переполненном и голодном городе.

Крон молча выслушал, его скулы побелели от напряжения. Он ничего не сказал, лишь с силой сжал рукоять меча. План стремительного отступления рухнул, едва успев родиться.

Ожидание затянулось на несколько дней. Они сливались воедино, наполненные гнетущей, выматывающей нервы бездеятельностью. Таверна «У старого дуба», еще недавно шумная и полная жизни, теперь стояла пустынная и тихая. Лишь изредка за весь день заходил какой-нибудь запоздалый путник или местный житель, чтобы вполголоса узнать последние новости и так же тихо исчезнуть.