Она молча кивнула в знак согласия.

— Заходи, не стой в коридоре.

Ами прошла мимо меня, легко и бесшумно, как большая, грациозная кошка, и изящно опустилась в единственное продавленное кресло, которое под её лёгким весом даже не скрипнуло. Я на мгновение замер, наблюдая за ней. Да, некоторым женщинам удаётся выглядеть королевами в любой, самой скромной одежде и в любой, самой убогой обстановке. Она была из таких. Я отвернулся и принялся быстро собираться. Пока я натягивал чистую белую рубашку и свой походный френч полувоенного покроя с кожаными вставками на плечах и локтях, Ами нарушила затянувшееся молчание.

— Локи пришёл в себя после операции.

Я замер, застёгивая последнюю пуговицу. Тревога, холодная и липкая, как змея, пробежала вдоль моего позвоночника.

— И как он? — спросил я, стараясь изо всех сил, чтобы голос мой не дрогнул.

Вроде бы всё, по моим расчётам, должно было пройти успешно, но это был мой первый раз когда пришлось срастить два разных организма в единое целое. Первый опыт столь сложного, почти божественного вмешательства. Надо было, конечно, сперва попробовать на каком-нибудь волкере или ещё каком-либо животном новую Руну. Я беспокоился. Я панически боялся, что что-то могло пойти не так, что его тело всё-таки отторгло эти новые, чужие ноги, и все наши усилия, вся та нечеловеческая боль, что он перенёс, пошли прахом.

— Тебе лучше самому посмотреть, — её ответ, как всегда, был скуп и непроницаем, словно выкован из того же холодного булата, из которого, казалось, была и вся её душа.

Через пять минут, которые показались мне вечностью, мы вошли в кают-компанию. В воздухе витал густой, почти осязаемый аромат крепчайшего эфоко и жареного омлета из яиц птицы додо, который камбузный кок, старый прохвост больше похожий на йети, умудрялся готовить с невероятным искусством. За длинным столом сидели Чор Комач и два мрачных дига. Их настроение можно было понять. Они потеряли товарища, и эта утрата лежала на их лицах тяжёлой, невидимой печатью. Соболь стоял у иллюминатора, заложив руки за спину, и неотрывно глядел на неподвижные, застывшие облака внизу.

А в самом центре каюты, неуверенно опираясь на руку Лис, стоявшей рядом с видом усталой, но безмерно довольной своей работой наставницы, находился Локи. Он был бледен, под глазами залегли глубокие тени, но он попытался изобразить некое жалкое подобие танцевального па, неуклюже, с сосредоточенным видом переставляя свои новые, чужие ноги. Они выглядели совершенно естественно, покрытые загорелой, здоровой кожей, с едва заметным, причудливым рисунком вживлённой под неё тончайшей пласталевой чешуи.

Заметив нас, Локи расплылся в такой искренней, такой широкой и детской улыбке, что, казалось, в кают-компании стало светлее.

— Кир! Ами! Вот, смотрите! Работает! — он сделал ещё один шаг, на этот раз куда увереннее, и даже слегка покачнулся от переполнявших его чувств. — Я… я не знаю, как благодарить вас. Всех вас. Я столько лет прожил в этом проклятом Единстве, работал с наёмниками, с торговцами, даже с пиратами… И всегда, всегда был чужаком. Трэлем. Инструментом. Говорящим рабом. Кошельком. А здесь… здесь я наконец-то среди своих…

Голос его дрогнул на последнем слове. Прожжённый циничный торговец, не смог сдержать подступивших эмоций. Я подошёл к нему и молча положил руку ему на плечо, крепко сжав его. Слова в такие моменты — лишь пустой, ненужный звук. Мы все всё понимали и без них.

И в этот самый момент, разрезая наше молчаливое единение, от иллюминатора к нам обернулся Соболь. Лицо его было серьёзным и сосредоточенным.

— Рад за тебя, Локи. Правда. А теперь к делу. Когда буря утихла, вахтенный на мостике заметил кое-что. С неба упала капсула. Примерно в двухстах километрах от нашего текущего положения.

Я обвёл всех медленным взглядом. Чор перестал жевать свой омлет, застыв с вилкой на полпути ко рту. Лис перестала улыбаться, её лицо мгновенно стало строгим и профессиональным. Локи выпрямился, забыв про свои танцы и новые ноги. В воздухе повисло такое напряжение, что, казалось, зазвенит стекло в иллюминаторах.

В повисшей тишине мозг мой, не дожидаясь приказа, начал лихорадочно перебирать варианты, один другого тревожнее. Капсула… Это могло быть что угодно: спасательный модуль с одного из известных нам А-кораблей, «Хельги» или «Эгира», — и тогда внутри могут быть живые люди, которым нужна помощь. Военный груз. Научное или промышленное оборудование… да хоть простой кусок космического мусора. Но что-то подсказывало, что на мусор рассчитывать не приходилось.

— Что скажете? — спросил я, хотя уже заранее знал ответ.

Все молча, вразнобой, закивали. Мы стали Копьём.

— Хорошо, — сказал Соболь, и в его голосе лязгнули металлом командирские нотки. — Я сейчас отдам приказ лечь на рассчитанный курс. При таком ветре будем на месте примерно через четыре часа. Есть время подготовиться к высадке.

— … Но для начала позавтракаем, — подмигнул я вмиг посуровевшей Ами.

Мы расселись за длинным столом в кают-компании. Запах омлета, густой и сытный, смешивался с горьким, бодрящим ароматом эфоко. Эта смесь запахов создавала иллюзию домашнего уюта, спокойной жизни, которой ни у кого из нас давно не было. Атмосфера была странной, рваной. С одной стороны — искренняя, почти детская радость Локи, который то и дело трогал свои новые ноги, словно боясь, что они растворятся в воздухе. С другой — мрачная сосредоточенность дигов, потерявших товарища, и деловитая серьёзность Соболя, уже мысленно прокладывающего курс к неизвестности.

Кок вынес ещё одну дымящуюся сковороду. Он молча шлёпнул её на стол и удалился, шаркая ногами. Никто не обратил на него внимания. Мы были слишком поглощены моментом.

— А что, если там наши? — подала голос Лис, аккуратно наливая Локи в кружку эфоко. — С «Эгира», я имею в виду…

Соболь, взявший на себя роль председателя этого импровизированного военного совета, покачал головой.

— Маловероятно. Позывных не было. Сигналов бедствия — тоже. Просто падение. Тихое. Словно кто-то уронил камень в колодец.

— Хоть бы там не ещё одна пасть с зубами размером с мою руку, — пробурчал Комач, с аппетитом отправляя в рот огромный кусок омлета. — Мне этих червей на всю оставшуюся жизнь хватит. А я, знаешь ли, собираюсь жить долго. Не хотелось бы сокращать.

Я молча ел, наблюдая за этим хрупким подобием спокойной жизни. Соболь говорил, и все его слушали. Он капитан этого ковчега, а я — его Ной, что собрал тварей по паре.

— Готовность через три с половиной часа, — подытожил Соболь, допив свой эфоко одним глотком. — Высаживаемся вчетвером. Я, Кир, Ами и Чор. Лис, ты остаёшься на корабле, будешь нашим глазом в небе. Локи, ты —