— Вероятность существования функционирующей машины времени, основанной на известных нам законах физики, составляет 0,01%, — безэмоционально вставила Вайлет. — Однако, учитывая аномальные события последних месяцев, данная гипотеза требует дополнительного анализа. Капитан несколько раз предугадывал действия противников, не располагая для этого достаточной информацией.

— Что за бред? — нахмурилась Лекса. — Какие доказательства? Это какая-то шутка?

Я посмотрел на них. На их лица, выражавшие всю гамму эмоций от детского восторга до откровенного скепсиса.

— Эта штука, — я кивнул на куб, — может отматывать время назад. На 17 минут и 45 секунд. Я использовал её десятки раз. Чтобы спасти ваши задницы. Чтобы выжить самому. Чтобы иметь хоть какой-то шанс в этой безумной игре.

— И она… работает? — с недоверием спросила Лекса.

— Работает, — подтвердил я. — Но это ещё не всё.

Я сделал глубокий вдох. Сейчас начнётся самое сложное.

— Этот артефакт — причина, по которой я здесь. И причина, по которой я… не совсем тот, за кого вы меня принимаете.

Лия, до этого молчавшая, напряглась. Я видел, как в её глазах зарождается страх.

— Я — пришелец из будущего.

Комната взорвалась.

— ИЗ БУДУЩЕГО⁈ — воскликнула с восторгом Сэша. — Кити-кити! А там котики умеют разговаривать? А молочко вкуснее? А есть автоматы, которые ловят рыбку и сразу её жарят?

Кармилла откинулась в кресле и расхохоталась.

— О, боги, это становится всё интереснее! Путешественник во времени! Дорогой, ты превзошёл все мои ожидания! Какая интрига! Какой сюжетный поворот! Это почти так же увлекательно, как сплетни из высшего общества вампиров.

— Заткнитесь обе! — рявкнула Лекса с таким недоверием на лице, будто она сейчас потребует у меня справку, заверенную тремя нотариусами. — Подробности. Изложи подробности, пожалуйста.

— Ладно, только постарайтесь не перебивать, — обречённо вздохнул я. — Причина, почему я здесь — война с Кощеем. Сейчас она только начинается. В моём времени он победил. И победил давно. Он установил диктатуру, устроил геноцид, стёр в порошок всех, кто не вписывался в его представление об идеальном мире. Все эти события должны произойти в ближайшее время. Но для меня — это история трёхсотлетней давности.

Я говорил, и на их лицах постепенно угасало веселье и скепсис, уступая место тревоге.

— Небольшая группа повстанцев, остатки Сопротивления, узнала про этот артефакт. Гиперкуб. Они не до конца понимали, как он работает, но знали, что он может управлять временем. И что Кощей охотится за ним. Чтобы получить гиперкуб, он уничтожил корабль глифтодов. Не спрашивайте как. Я не знаю. Глифтоды — создатели этой технологии, сверхцивилизация. Но по отдельности каждый из них… короче, они придурки.

— Если провести аналогию, — вставила Вайлет, хотя я просил не перебивать, — то люди тоже являются сверхцивилизацией по отношению к животным. Что совершенно не мешает каждому из вас быть не самым умным существом на свете.

— Спасибо, Вайлет, — кивнул я. — Очень правильное сравнение. Так вот, потребовался доброволец, чтобы попытаться опередить Кощея и найти гиперкуб среди обломков глифтодского корабля. В числе повстанцев был солдат. Клон, выращенный в пробирке. Один из многих. Его позывной был Волк-117. Он захватил гиперкуб и погиб в бою, но за мгновение до смерти его сознание, его память, его личность… были скопированы и с помощью гиперкуба спонтанно отправлены на триста лет назад.

Я посмотрел на Лию. Она побледнела, её губы дрожали. Она начинала понимать.

— Сознание Волка-117… попало в мозг другого человека. Солдата, который когда-то сдал кровь для банка ДНК и послужил генетическим прототипом для целого полка ребят с одинаковыми лицами. Короче, моя личность скопировалась в мозг… вашего капитана. Того Волка, который сейчас стоит перед вами.

Я замолчал, давая им осознать услышанное.

— Что… — прошептала Лия срывающимся голосом. — Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, — посмотрел ей прямо в глаза. — Что тот Волк, которого ты знала… которого ты любила… он…

Я не смог договорить.

Как объяснить, что именно случилось?

Он погиб или нет? Я же сам толком не могу этого понять.

Лия приняла моё замешательство за ответ. Её лицо исказилось от боли. Той самой, острой, невыносимой боли, которую я видел в её глазах по видеосвязи, когда бросил её в Лиходаре. Но сейчас она была в тысячу раз сильнее.

— Нет… — прошептала она. — Нет, это неправда… Ты лжёшь…

Слёзы хлынули из её глаз. Не просто слёзы. Потоки отчаяния. Она вскочила, её стул с грохотом упал на пол. Она посмотрела на меня взглядом, полным такой муки, что у меня защемило сердце. А затем развернулась и, спотыкаясь, бросилась вон из кают-компании.

Двери за ней с шипением закрылись, оставив нас в оглушительной, неловкой тишине.

Все смотрели на меня. Сэша — с лёгкой тревогой. Кармилла — с неожиданно серьёзным, изучающим выражением. Лекса — с шоком и… сочувствием? Вайлет — с непроницаемым лицом, но я уверен, что её процессоры сейчас работают на пределе, пытаясь просчитать все возможные последствия этого разговора.

Я стоял посреди комнаты, чувствуя себя опустошённым. Я сделал это. Я рассказал им правду.

И эта правда только что разбила сердце единственной женщине, которую любил мой прототип. Остальные не знали прежнего Волка. Они знали только меня.

А Лия… она любила его. Именно его. Любила настолько, что простила ему всё. Даже измену с толпой баб, которые теперь имеют не меньше прав, чем она.

Отлично. Теперь чувствую себя так, будто только что голыми руками вырвал сердце из груди живого человека. Из груди дорогого мне человека.

Чёрт. Как же всё сложно.

Мой «цветник» молчал. Даже Кармилла, мастер язвительных комментариев, сейчас смотрела на закрытую дверь с выражением, которое сложно описать. В нём была смесь любопытства, злорадства и… чего-то ещё. Возможно, капли сочувствия размером с молекулу.

— Кити-кити… — пискнула Сэша, и её голос прозвучал непривычно тихо. — Бедная Лия… Она так плачет…

— Ей просто нужно время, — буркнула Лекса, но её взгляд, устремлённый на меня, говорил обратное. Он говорил: «Идиот, ты всё испортил. А теперь иди и исправляй».

— Вероятность того, что вербальное объяснение концепции переноса сознания во времени сможет нивелировать эмоциональную травму, вызванную ощущением потери