Он был прав. Грубая хирургическая сила — не всегда лучшее решение. Особенно когда имеешь дело с умным и подготовленным противником.

— Что предлагаете?

— Изящество, — в уголках его губ снова появилась эта едва заметная, хищная улыбка. — Ментальную ловушку. Я наконец синхронизировался с обитателями этой больницы. И теперь могу создать волну паники, которая заставит нашего крота выдать себя.

Он достал из внутреннего кармана пиджака небольшой кристалл — идеально прозрачный, с легким голубоватым отливом.

— Усилитель ментальной энергии. С его помощью я могу создать сильный, направленный эмоциональный импульс.

— Какой импульс?

— Страх неминуемого разоблачения. Я запущу ментальный слух — не обычную сплетню, а прямое, подсознательное воздействие. Его «услышат» только те, кто эмоционально вовлечен в тему эпидемии на самом глубоком, личном уровне. Ваши обычные, ни в чем не повинные сотрудники даже ничего не заметят.

Селективное воздействие. Умно. Как ультразвуковой свисток, который слышат только собаки. Или, в данном случае, — только предатели.

— И какой именно будет этот слух?

— Что из столицы только что прибыла экстренная комиссия Инквизиции. С личным приказом императора о тотальной, поголовной проверке всего медицинского персонала. И с полным набором «сывороток правды» — магических препаратов, которые заставляют говорить только и исключительно правду.

Инквизиция. Даже само название всегда заставляет нервничать. Их методы допросов были легендарны — и не в хорошем смысле. Магические допросы, ментальное сканирование, а в крайних случаях — и физические пытки. Любой, у кого есть хоть какие-то темные секреты, запаникует при одном только упоминании.

— Крот попытается уничтожить улики, — понял я.

— Или сбежать. Или передать их своим сообщникам. В любом случае — он совершит какое-то резкое, необдуманное, паническое действие. И выдаст себя. А мы будем к этому готовы.

— План хороший, но есть одна проблема. А если крот — это не один человек, а целая группа?

— Тем лучше, — его холодная улыбка стала шире. — Вычислим всех разом. Паника, знаете ли, очень заразительна, особенно в кругу заговорщиков.

Холодный, безжалостный расчет хищника. Никаких эмоций, только чистая логика охоты. И сейчас этот хищник на моей стороне. Полезно.

— Хорошо. Как мы распределим роли?

— Я вернусь в лабораторию, займусь срочной проверкой анализов. Создам и распространю ментальный импульс. Вы остаетесь ждать снаружи, контролируете все выходы. Как только кто-то выбежит с явными признаками паники — вы его перехватываете. А если их будет несколько…

— Я справлюсь, — кивнул я. — Да и все-таки думаю, что настоящий крот будет только один. Остальные — просто напуганные сотрудники с мелкими грешками. Настоящий предатель попытается спасти улики, а не себя. Буду искать того, кто понесет что-то с собой — пробирку, папку, флешку.

Это самое логичное. Обычный человек в панике думает о спасении собственной шкуры. Предатель — о спасении дела, которому служит.

— Еще один момент, — Серебряный посмотрел мне прямо в глаза. — Когда мы поймаем крота, мне придется провести глубокое ментальное сканирование. Это… крайне неприятная процедура. Для объекта. Возможны необратимые повреждения психики.

Он предупреждает меня или проверяет мои моральные границы? Смотрит, насколько далеко я готов зайти ради результата?

— В реанимации умирает шестилетний мальчик, — сказал я, глядя ему прямо в глаза. — У нас есть сорок восемь часов, чтобы его спасти. Делайте все, что будет необходимо.

— Понял вас, — коротко кивнул Серебряный. — Тогда начнем. Дайте мне пять минут на подготовку и распространение импульса. И, Разумовский… будьте готовы действовать очень быстро. У нас будет только одна попытка.

Он повернулся к двери лаборатории, положил руку на ручку, но на секунду остановился. Прошептал что-то и он вошел в лабораторию. Дверь за ним мягко, почти беззвучно закрылась.

Игра началась. Охота на крота. И я искренне надеюсь, что в этой игре мы — охотники, а не добыча.

Я занял позицию у окна в коридоре, откуда просматривались оба выхода из лаборатории — основной и аварийный. Достал телефон, сделал вид, что читаю сообщения.

Целое оперативное наблюдение прям. Выгляжу естественно — уставший лекарь проверяет почту. Никто не обратит внимания. При этом контролирую ситуацию, готов среагировать за секунды.

Фырк устроился на моем плече, его усики нервно подергивались:

— Чую что-то странное, двуногий. Как… как электричество перед грозой. Только не электричество. Магия?

— Серебряный начал. Ментальная волна.

— Жуть какая. У меня аж шерсть дыбом встает!

Через стеклянную вставку в двери я видел часть лаборатории. Серебряный сидел за дальним столом, листал какие-то бумаги. Выглядел абсолютно обычно — просто сотрудник проверяет документацию. Но его глаза…

Пустые. Словно смотрит сквозь реальность в какое-то другое измерение. Или это так выглядит ментальная работа? Направленное воздействие на десятки разумов одновременно?

Сначала ничего не происходило. Лаборанты работали как обычно — переливали что-то из пробирки в пробирку, смотрели в микроскопы, записывали результаты. Обычная утренняя рутина.

Потом началось.

Сначала — мелочи. Кто-то уронил ручку. Кто-то слишком резко отодвинул стул. Кто-то начал нервно барабанить пальцами по столу.

Нарастание тревоги. Подсознательная реакция на ментальное воздействие. Они еще не понимают, что происходит, но уже чувствуют опасность.

— О-го-го! — Фырк вцепился в мое плечо когтями. — Двуногий, там внутри начинается буря! Эмоции зашкаливают! Страх, паника, ужас! Кто-то ОЧЕНЬ сильно боится!

Я видел.

Один из лаборантов — молодой парень лет двадцати пяти — побледнел и выбежал из лаборатории. Пробежал мимо меня к туалету. Через минуту вернулся, вытирая лицо — видимо, плеснул холодной водой.

Не он. Просто напуганный сотрудник. Настоящий крот не побежит в туалет — побежит спасать улики.

Еще двое вышли — пожилая женщина и мужчина средних лет. Вышли вместе, о чем-то шепчутся. Направились к лестнице.

Тоже не то. Просто обсуждают слухи. Настоящий предатель будет действовать в одиночку — меньше свидетелей.

И тут я увидел ее.

Светлана Морева, ассистентка Филимонова. Тихая, незаметная девушка, которую я видел всего пару раз. Она стояла у своего рабочего места, и ее буквально трясло. Лицо белое как мел, руки дрожат так сильно, что она уронила пробирку.

ДЗЫНЬ!

Стекло разбилось. Филимонов что-то крикнул ей — через стекло не слышно, но по жестам понятно, что ругает. Она закивала, бросилась убирать осколки. Но руки не слушались — порезалась, кровь капнула на белый халат.

Паника. Настоящая, неконтролируемая паника. Не просто страх проверки — страх разоблачения. Она что-то скрывает. Что-то настолько страшное, что одна мысль об Инквизиции приводит ее в ужас.

Светлана выбросила осколки и быстро пошла к дальнему