Яхта потеряла управление окончательно. Теперь она была просто игрушкой в руках стихии.

Их несло. Несло в неизвестность, прочь от материка, прочь от цивилизации, в самое сердце бушующего океана. Они потеряли счёт времени. Часы слились в один бесконечный кошмар из рёва ветра, грохота волн и ледяного ужаса.

А потом пришла она. Волна.

Она была не просто большой. Она была чудовищной. Гигантская стена воды, выросшая из темноты, заслонившая собой небо. Она нависла над ними, как смертный приговор.

— Ну вот и всё, — прошептал Змей, закрывая глаза.

Удар был такой силы, что, казалось, мир раскололся надвое. Яхту подбросило, перевернуло и с чудовищной силой швырнуло вниз. Дерево и металл трещали, ломались, разлетались на куски.

Монику и Змея смыло за борт, как двух беспомощных кукол. Они барахтались в кипящей, ледяной воде, пытаясь удержаться на плаву, но волны накрывали их с головой, тащили вниз, в тёмную, безжалостную бездну.

Последнее, что они запомнили, — это ощущение удушья, солёный вкус воды во рту и холод, пробирающий до самых костей. А потом — темнота.

Глава 13

Голод

Я сидел на крыше избушки, скрестив ноги в позе лотоса… ну или вроде того.

Наверняка настоящий йог бы покачал головой от степени неправильности техники.

Подо мной, далеко внизу, мерно гудел реактор.

Избушка стояла на поляне, потому что Ди-Ди решила провести анализ работы некоторых критически важных узлов. Что-то ей не нравилось в работе амортизации после нашего титанического прыжка с баржи на мост Акватики.

Вокруг, до самого горизонта, простирались Дикие Земли — первобытный, нетронутый и абсолютно враждебный мир, где каждый куст мог оказаться хищным, а каждая бабочка — ядовитой.

Идеальное место для утренней медитации.

Лёгкий ветерок обдувал кожу. Я сдвинул шляпу чуть на затылок, чтобы не мешала.

Глаза закрыл. Я не просто дышал. Я слушал. Слушал этот мир не ушами, а чем-то другим.

Разумом. Эмоциональной антенной. Той самой силой, что досталась мне от Сэши. Силой, которую усилили и исказили другие мои нечеловеческие способности.

Эмпатия. Телепатия. Сверхчувственное восприятие.

Называйте как хотите, суть одна — я мог дотянуться до чужого разума.

И мог воздействовать на него.

Обычно я использовал эту способность точечно. Успокоить перепуганного шушундрика, прочитать поверхностные эмоции врага, заставить кити-кити не творить всякую дичь хотя бы пять минут (последнее, кстати, получалось из рук вон плохо).

Но сегодня я решил пойти дальше. Гораздо дальше.

Мне нужно совершенствовать свои навыки. Ведь каждый из них может оказаться решающим в трудную минуту.

Я отбросил все пустые мысли, все тревоги, всю злость. Полностью опустошил свой разум. Освободил для новых ощущений. И начал… расширяться… прощупывать всё вокруг, ощущая каждую жизнь, каждую искру.

Я раскинул свою ментальную сеть, как рыбак, забрасывающий невод. Широко, безрассудно, накрывая сразу десятки квадратных километров этих диких, необузданных джунглей. Моя эмпатия рассеялась в пространстве. Чем дальше, тем слабее.

А потом… ощутив сотни и тысячи пульсирующих светящихся сгустков эмоций, начал воздействовать на них.

Я не пытался контролировать.

Просто звал. Тихо, настойчиво, на той частоте, которую не уловит ни один прибор, но которую почувствует любое живое существо.

«Я здесь», — транслировал я в эфир. — «Я — вожак. Идите ко мне».

Первыми откликнулись мелкие твари.

Какие-то многоногие, похожие на бронированных сороконожек, твари, чей коллективный разум гудел, как рой пчёл.

Затем — стая летающих, похожих на птеродактилей, ящеров, их эмоции были острыми, быстрыми и полными первобытной жажды крови.

Я чувствовал их всех. Их голод, их страх, их простую, незамутнённую логикой жажду жизни. Это походило на попытку одновременно слушать тысячу радиостанций, каждая из которых вещала на своём языке. Голова загудела, но я держался.

А потом пришли они. Тяжеловесы.

Земля задрожала. Из-за ближайшего холма, ломая деревья, как спички, вывалился он.

Тираннозавр. Изменённый, искусственно увеличенный на потеху публике.

Огромный, как десятиэтажный дом.

С пастью, способной перекусить пополам аэрокар.

Генные инженеры из старой Империи постарались на славу, создавая аттракционы для своих зоопарков. А потом зоопарки развалились, аттракционы разбежались и начали сами строить свою жизнь. Теперь эти доисторические машины смерти стали полноправными хозяевами Диких Земель.

Его разум был… другим. Холодным, древним, как камень. В нём не было ничего, кроме трёх простых концепций: «голод», «опасность», «добыча». Я осторожно коснулся его сознания, и он замер, подняв свою гигантскую башку. Он почувствовал меня. Не понял, но почувствовал. И в его примитивном мозгу что-то щёлкнуло. Он не знал, кто я, но он знал, что я сильнее.

Следом за ним из зарослей показались другие. Стая юрких, хищных велоцирапторов, двигавшихся с грацией балетной труппы, состоящей из серийных убийц. Их разумы походили на шипение змеиного клубка — быстрые, ядовитые, полные предвкушения охоты.

Появился трицератопс, похожий на живой танк, но не такой огромный, как мой Добрыня. Обычный. Его мысли были медленными, упрямыми и твёрдыми, как его костяной воротник.

Вокруг избушки собрался самый странный зоопарк во вселенной. Монстры всех мастей и калибров, привлечённые моим зовом, стекались к поляне, рыча, шипя и с любопытством разглядывая друг друга и мой шагоход.

Я чувствовал, как нарастает напряжение.

Ещё немного, и эта толпа голодных хищников начнёт выяснять, кто здесь на вершине пищевой цепи. Нужно их успокоить.

Я сосредоточился, направив на них волну чистой, концентрированной воли.

«Спокойно. Ждать».

И они подчинились. Тираннозавр перестал скалить зубы и с любопытством разглядывал мой шагоход. Рапторы прекратили своё хищное шипение и замерли, как статуи. Это было невероятно. Я держал под контролем сотни разумов.

Сотни диких, первобытных инстинктов.

Я чувствовал себя дирижёром чудовищного оркестра, который по одному моему жесту мог либо заиграть похоронный марш, либо разнести к чертям весь этот лес.

Именно в этот момент, когда я упивался собственным могуществом, как самый банальный суперзлодей из комиксов, мой коммуникатор на запястье завибрировал, вырвав меня из транса.

Чёрт. Беркут.

Я с неохотой открыл глаза и нажал кнопку приёма.

— Волк, — раздался в динамике знакомый, прокуренный голос старого вояки. — Какого лешего у тебя там происходит? Мои датчики похожи на новогоднюю ёлку, а Сайлен докладывает, что к твоему куроходу стягивается вся нечисть в радиусе пятидесяти километров. Ты что, решил устроить конкурс на самое уродливое чудовище Диких Земель и забыл меня пригласить?

Я посмотрел вдаль. В паре километров от нас, на соседней поляне, стоял его «Мехатиран». Огромный, похожий