— Кармилла, не трать слова. Я всё и так понимаю.

Но она не отстала.

— Знаешь, Волк, с каждым днём ты восхищаешь меня всё больше, — прошептала она, склонившись ко мне так близко, что её белые волосы коснулись моего плеча. — Эта сила, эта воля… Ты становишься настоящим… высшим альпом. И даже могущественнее. Скоро я начну называть тебя богом без тени иронии.

— Отвали, — рыкнул я, отодвигаясь и снова впиваясь зубами в стейк. Я был не в настроении для её психологических игр и соблазнов. Усталость делала меня раздражительным, а её близость — напряжённым.

Кармилла не обиделась. Наоборот, она рассмеялась — тихим, грудным смехом, от которого у обычного человека мурашки бы побежали по коже.

— Какой ты милый, когда злишься. Ладно, не буду мешать твоей трапезе. Набирайся сил, дорогой. Они тебе пригодятся.

Она грациозно прошествовала к большому хромированному холодильнику. Открыла дверцу прядью волос. Внутри, на полках, рядом с обычными продуктами, лежали аккуратные медицинские пакеты с тёмно-красной жидкостью.

Кармилла взяла два.

Вернулась к столу. Один пакет она с лёгкостью вскрыла, а точнее, подсоединила к нему трубку для переливания. И начала пить прямо из пакета, как какой-нибудь сок.

Второй с тихим стуком положила на стол рядом с моей тарелкой.

— Вот, — сказала она, облизнув губы. — Тебе стоит попробовать. Альпам это очень хорошо помогает восстанавливать силы после больших нагрузок. Гораздо эффективнее, чем жареная коровья плоть.

Я покосился на пакет. На нём были стандартные медицинские обозначения: группа крови, резус-фактор, срок годности. Реквизит из больницы, а не ужин.

— Хотя, конечно, — добавила Кармилла с мечтательной улыбкой, — свежая, живая кровь намного лучше. Вкуснее. Пьянит, как хорошее вино… Но за неимением гербовой, как говорится, пишут на простой.

Вампирша допила свой пакет, элегантно скомкала его и, бросив точно в утилизатор, направилась к выходу.

— Наслаждайся, капитан, — бросила она через плечо и исчезла так же бесшумно, как и появилась.

Я остался один на один с недоеденным стейком, кружкой пива и пакетом донорской крови. Голова всё ещё гудела, а голод, хоть и притупился, но не ушёл окончательно. Я посмотрел на сочное, ароматное мясо. Потом на пакет.

«Гадость какая», — подумал я.

Но слова Кармиллы про быстрое восстановление сил зацепили.

Я действительно чувствовал себя выжатым, как лимон. А что, если она права? Что, если эта дрянь и вправду сработает как высокооктановое топливо? Я ведь уже давно не совсем человек. Или совсем не человек. Регенерация, сила, скорость, пси-поле, воздействие на растения, эмпатия, гипноз… Может, и диета мне нужна нечеловеческая?

Жуткая мысль. Но времена тяжелые. Брезговать нельзя.

Твою мать… я всерьёз раздумываю, не хлебнуть ли кровушки из пакета.

Смех, да и только.

Но любопытство и прагматизм перевесили отвращение.

С тяжёлым вздохом я отодвинул стейк и взял пакет. Он был прохладным и упругим. Я подсоединил к нему трубку, как это сделала Кармилла.

Поднёс к носу. Запах. Еле уловимый, металлический запах меди.

«Ну, за науку», — мысленно произнёс я и сделал маленький глоток.

ГАДОСТЬ!

Не просто гадость, а омерзительная, тошнотворная дрянь!

Холодная, солоноватая, с отвратительным привкусом железа.

Меня едва не вывернуло. Я резко отпрянул от стола и сплюнул на пол. Фунтик тут же подъехал и устранил пятно встроенным в нижнюю часть уборочным блоком с вращающейся щёткой.

— Запрос на изменение рациона? — поинтересовался он.

— Отрицательно, — прохрипел я, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Вернуть предыдущие настройки. Жарь стейки! Много! Срочно!

Я схватил кружку пива и сделал несколько больших глотков, смывая из ротовой полости отвратительный вкус. Затем с остервенением набросился на остывающий шмат говядины.

Нет уж. Пусть Кармилла сама пьёт эту бурду.

А я уж как-нибудь по старинке.

* * *

Сознание возвращалось медленно, неохотно, как гость, которого вытащили из тёплой постели на мороз. Первым, что почувствовала Моника, стала боль. Тупая, ноющая боль во всём теле. А ещё — тепло. Нежное, ласковое тепло солнечных лучей на коже.

Она с трудом разлепила веки.

Над ней сияло небо. Ярко-голубое, безоблачное, до боли режущее глаза после бесконечной тьмы забытья. Она лежала на чём-то мягком и тёплом. На песке.

Моника с трудом села. Голова кружилась, во рту был привкус соли и горечи. Она огляделась.

Пляж. Широкая полоса ослепительно-белого песка, омываемая лазурными, абсолютно спокойными волнами. За пляжем начиналась стена. Непроходимая, зелёная стена джунглей, из которой доносились странные, незнакомые крики птиц.

На песке, в нескольких метрах от неё, лежал Змей. Он оставался без сознания. Рядом валялись обломки их несчастной яхты — куски дерева, обрывки парусины, какой-то спасательный круг с полустёртой надписью.

Моника закашлялась и тяжело задышала.

Она жива. Они оба живы.

Аксидианка поднялась на ноги, пошатываясь. Обошла пляж, забралась на скалу. С неё получилось разглядеть весь остров целиком. Он оказался маленьким, затерянным посреди бескрайнего, сияющего на солнце океана. Ни земли на горизонте. Ни признаков цивилизации. Ничего.

Только они, пальмы, крикливые птицы и обломки их надежд.

Она подошла к Змею и пнула его ногой.

— Эй. Проснись.

Он застонал и открыл глаза.

— Мы… мы умерли? — прохрипел он. — Это рай? Тут так тепло… и птички поют…

— Это не рай, идиот, — прорычала Моника, и в её голосе зазвучала старая, добрая, концентрированная ярость. — Это очередная дыра, в которую мы угодили! И, кажется, на этот раз — надолго!

Моника посмотрела на бескрайний океан, потом на джунгли, потом на своего напарника по несчастью. И поняла, что расклад очень, очень… хреновый!

Глава 14

Спасение души

Машинное отделение избушки было царством Гудвина.

Его личным, пропахшим машинным маслом, адом и раем одновременно.

Здесь, в гулком, металлическом сердце шагохода, среди переплетения труб, кабелей и мерцающих индикаторов, безумный искин чувствовал себя дома. Да, он не сразу обжился. И до сих пор мечтал, что однажды Долорес одумается. Но сейчас его домом стало это место, этот стальной титан.

Он парил невидимым духом среди серверов, его сознание растекалось по тысячам проводов, контролируя каждый клапан, каждый поршень, каждый скачок напряжения в системе.