И лежа так, в переполненном страданиями лазарете, сжимая руку своего командира, я впервые за долгое время почувствовал не только боль и пустоту. Я почувствовал незримую, тяжелую, как свинец, ответственность. За тех, кто погиб. За тех, кто выжил.

И где-то глубоко внутри, под грудой горя и усталости, шевельнулось холодное, острое лезвие решимости. Мы заплатили высокую цену. Теперь пришло время узнать — почему.

Глава 2

Сознание возвращалось медленно, нехотя, словно продираясь сквозь толстый слой ваты и пепла. Сперва пришло обоняние: густой, въедливый запах антисептиков, травяных настоек и подопревшего сена из тюфяка, под которым сквозь них пробивался сладковатый, тошнотворный дух гниющей плоти и страха. Потом — слух: приглушенные стоны, сдержанный плач, усталые, отрывистые команды лекарей, далекий, приглушенный гул голосов за стенами. И лишь в самую последнюю очередь — предательское, огненное тело.

Боль жила в нем отдельной, самостоятельной жизнью. Она пульсировала раскаленной иглой в пронзенном боку, ныла глубоко в костях, выворачивала мышцы наизнанку. Каждый вдох давался с усилием, словно грудная клетка была стянута раскаленными обручами.

Я медленно, с невероятной осторожностью, приоткрыл веки. Свет, тусклый и запыленный, резанул глаза, заставив их заморгать. Потолок над головой был низким, из грубых, почерневших от времени балок, с которых свисала паутина, колышущаяся от сквозняка.

Повернуть голову оказалось маленьким подвигом. Шея заныла, позвонки хрустнули. Рядом, на табуретке, прислонившись спиной к бревенчатой стене, дремал старик Орн. Его лицо, испещренное морщинами, казалось еще более изможденным и серым, чем обычно. Темные круги под глазами говорили о бессонных ночах, а плотно сжатые, побелевшие губы — о постоянном напряжении. Одна его рука лежала на моей руке, сухая, шершавая ладонь — прохладная и удивительно твердая точка опоры в этом море боли и беспамятства.

На соседнем тюфяке, где совсем недавно лежал Эдварн, теперь была лишь смятая, залитая чем-то бурым солома. Командир ушел. Скорее всего, отправился домой, на своих ногах, благодаря тому адскому зелью, что влил в него холодный императорский пес Аррас. Мы оба выжили. Чудом. Ценой, которую я до конца еще даже не осознал.

Осада завершилась. Город выстоял. Я выполнил свою миссию, став кем-то вроде героя в глазах этих людей. И теперь, по договоренности с Горстом, должен был стать его личным учеником. Казалось бы, все складывалось лучше некуда. Выжил, получил признание и покровительство сильного человека.

Но в голове, поверх тумана боли и усталости, змеиной холодностью скользила мысль о группе «Коготь». Их появление перевернуло все с ног на голову. Они принесли с собой не только спасение, но и смертельно опасные знания. Оказывается, я был каким-то «Творцом». Это звучало громко, могущественно и… абсолютно незаконно. Со смертной казнью без разбирательств.

Я мысленно ощупал свое сознание, пытаясь нащупать знакомое присутствие Системы. Она была здесь, чувствовалась как незримый фундамент реальности, но молчала. Лишь гулкая пустота и тихий, едва уловимый отклик на краю восприятия, словно отголосок от мощного удара по стальному листу. Очень интересно. И абсолютно ничего не понятно. Кто такие эти Творцы? Почему это запрещено? И что, черт возьми, со мной не так?

Ладно, — смирился я, — разберусь по ходу дела. Сейчас главное — выжить в буквальном смысле. И не угодить под горячую руку имперцам в лице Арраса и его команды.

Кто знал о моих… особенностях? О лечении? О способности мгновенно перенимать навыки? Из оставшихся в живых — лишь Эдварн и частично Горст. Первый был обязан мне жизнью. Второй — спасением города и, не в последнюю очередь, своим авторитетом. Сдадут ли они меня? Рациональная часть мозга подсказывала, что нет. Эдварн — человек чести, его кодекс не позволит предать того, кто сражался плечом к плечу с его людьми и спас его самого. Горст — прагматик. Я был слишком ценным активом, чтобы просто так сдать меня Империи, которая, судя по всему, бросила его город на произвол судьбы.

Но я уже давно не был ребенком. Этот мир был жестоким и нужно было быть готовым ко всему. Доверять, но проверять. И, если запахнет жареным, нужно будет постараться сбежать. Мысль о бегстве от всего, что я с таким трудом начал здесь строить, была горькой. Но альтернатива в виде «немедленной смерти без суда» нравилась мне куда меньше.

Мыслительный процесс прервал навязчивый, мигающий в углу зрения значок. Он мешал сосредоточиться, пока я приходил в себя. Система все же подавала признаки жизни. Мысленно ткнув в него, я ощутил знакомый щелчок в сознании, и перед внутренним взором возникли уведомления.

Путь Закалённого Тела

Стадия: Закалённая Плоть

Прогресс: 32.7 %

Тип Пути: Телесный

Связанные атрибуты: Сила, Выносливость, Живучесть

Пассивный эффект: «Закалка»: снижение усталости от повторяющихся действий увеличено. Сопротивление физическому воздействию +2 %.

Тридцать два процента? Серьезно? Последний раз я проверял его состояние сразу после повышения ранга, и он составлял ноль. Я знал, битва должна была дать скачок, но такой прыжок казался нереальным. Столь быстрый рост я мог объяснить лишь нечеловеческими усилиями, что мне пришлось применить в той мясорубке, и адским стрессом, переплавившим мою волю и тело в нечто новое, более прочное. Я инстинктивно сжал кулак и почувствовал отклик — мышцы стали плотнее, реакции острее, даже сквозь боль общее ощущение тела было иным — более послушным, собранным, готовым к действию. Так, что там дальше…

Бой топором I: 41.3 %, Меткий бросок I: 12.1 %, Боевой Размах I: 11.8 %

Боевые навыки тоже подросли, что было неудивительно. Сорок процентов владения топором… Я вспомнил плавные, смертоносные движения Эдварна, его невероятную мощь. Меткий бросок и Боевой Размах тоже капля за каплей набирали силу. Маленькие кирпичики в фундаменте моей будущей мощи.

И затем — то, что заставило меня внутренне сморщиться.

Путь Созидания

(описание скрыто)

(стадия скрыта)

(прогресс скрыт)

Живое ремесло I: 26.9 %

Прогресс по Пути Созидания не стал понятен ни на йоту, а Живое ремесло застыло на месте. Хотя это было и логично. Все-таки это явно не боевое направление. Рубка монстров и спасение товарищей не считались системой за «созидание». Либо я еще чего-то не знаю об этом Пути. Хотя, почему «либо»? Я точно почти ничего не знал! Система была слепым инструментом, а я — обезьяной с гранатой, тыкающейся в кнопки наугад. Нужно было это менять. Только как? Непонятно.

В лазарете стало чуть тише. Кто-то из раненых уснул, чьи-то