Я опешила. Неужели из-за этих суеверных страхов мне не удастся восстановить ферму? Неужели Буренка, моя верная помощница, стала причиной всех моих бед?

— Что же теперь делать? — это был скорее риторический вопрос, но старик подумал, что я спрашиваю у него.

— Езжай милая в город, там люди посмелее, да и меньше наслышаны о корове твоей говорящей, — посоветовал старик и я поняла что он прав.

— Спасибо, — поблагодарила я старика и встав, ушла. Вернувшись домой, я первым делом встретила Буренку.

— Ну что? Нашла работников? — поинтересовалась рогатая советчица.

— Нет, — и я отрицательно покачала головой. — Все тебя боятся. Сейчас соберусь и в город пойду.

— Да куда ж ты одна отправишься? — запричитала Буренка.

— Деваться некуда, придется, — пожала я плечами и зашла в фермерский дом собираться в дорогу.

Собрав в узелок нехитрую снедь — краюху ржаного хлеба, головку сыра, несколько вареных яиц и вяленое мясо — и крепко затянув горловину кожаного мешочка с золотыми монетами, заработанными непосильным трудом и чудесным везением, я ступила за порог дома. На крыльце меня уже ждала Буренка, взгляд ее больших карих глаз был полон печали и какой-то непонятной тревоги. Казалось, тяжесть предстоящей разлуки легла на ее рогатую голову непосильным бременем.

— Будь осторожна, Алина, — проговорила она, и голос ее звучал тише обычного. — Город — это клубок змей, где каждый норовит ужалить исподтишка. И помни мои слова: не все то золото, что блестит. За блеском монет часто скрывается гнилая душа.

Я вздохнула, понимая ее беспокойство. Буренка, как настоящая подруга, чувствовала мои страхи и сомнения. Протянув руку, я погладила ее по мягкой морде.

— Не волнуйся, Бурен. Я буду осторожна. И постараюсь вернуться как можно скорее. Ты тут окончательно всех не распугай.

Сердце мое щемило от тоски, и я заторопилась по дороге, ведущей в город. Путь предстоял неблизкий, добрых полдня ходьбы, и уже через час я начала жалеть, что не озаботилась хотя бы небольшой тележкой. Узелок с припасами оттягивал плечо, а мешочек с монетами неприятно впивался в бок. Но перспектива нанять работников и вдохнуть новую жизнь в заброшенную ферму придавала сил.

К счастью, словно в ответ на мои молитвы, через некоторое время вдалеке показался обоз, медленно колыхающийся по пыльной дороге. Я прибавила шаг, надеясь догнать его до наступления сумерек, когда путники старались не рисковать, передвигаясь между деревнями. Вскоре я уже задыхалась от бега, но все же настигла повозку, запряженную двумя могучими гнедыми лошадьми. Кожаная сбруя с начищенными бляхами позвякивала в такт их размеренному шагу. Управлял этим всем крепкий мужчина. Лицо его обветрено солнцем и прорезано сетью глубоких морщин, борода густая и седая, словно зимний иней. Подняв глаза, я приветливо улыбнулась обознику.

— Доброго дня, — прокричала я, пытаясь восстановить дыхание. — Не подбросишь ли добрую душу до города? Ноги уже совсем не держат.

Обозник, чьи глаза цвета осеннего неба казались добрыми и мудрыми, окинул меня внимательным, оценивающим взглядом. Смерив меня с головы до ног, он задержал взгляд на моем узелке.

— До города, говоришь? — произнес он хриплым голосом, в котором сквозила усталость и опыт дорог. — Что ж, девице одной по дорогам шататься небезопасно. В наше время всякое случается. Разбойники нынче совсем осмелели. Залазь в телегу, будешь мне компанию составлять, а то совсем заскучал я один, вот уже и с лошадьми начал разговаривать.

Я с радостью забралась в повозку, поблагодарив обозника за великодушие. В телеге пахло свежескошенным сеном, дегтем и дымом костра — запахами, которые всегда успокаивали и напоминали о доме. Оказалось, имя моему спасителю — Мирон, и он везет в город гончарные изделия на ярмарку. Мы разговорились, и дорога, будто по волшебству, перестала казаться утомительной. Мирон оказался кладезем деревенской мудрости и забавных историй. Он рассказывал о приключениях, которые случались с ним в дороге, о странных людях и диковинных зверях, о лесных духах и проделках водяных. Его байки были настолько увлекательными, что я и не заметила как мы прибыли в город.

К вечеру, когда солнце уже начало багрянить горизонт и длинные тени легли по земле, мы наконец-то добрались до городских ворот. Поблагодарив Мирона за щедрый подвоз и увлекательное путешествие, вручив ему в знак бладарности пару медных монет, я распрощалась с ним, пообещав обязательно навестить его на ярмарке. На моем лице играла улыбка вперемешку с долей грусти: хорошие попутчики — большая редкость. Переборов накатывающую тревогу, мне нужно было найти постоялый двор, где можно было бы отдохнуть после долгой дороги и собраться с мыслями.

По совету Мирона (а он знал город как свои пять пальцев), я направилась к постоялому двору под названием «Три медведя», расположенному на самой окраине. Молва гласила: цены здесь приемлемые, а еда — сытная. Двор встретил меня тихой, умиротворяющей атмосферой. От него веяло теплом очага и покоем. Запах душистых трав и свежеиспеченного хлеба дурманил и обещал приятный отдых.

Рассчитавшись с хозяином постоялого двора — лысым мужчиной с добрыми глазами, похожим на добродушного медведя — и получив ключ от скромной, но чистой комнаты на втором этаже, я скинула с плеча узелок на шершавое домотканое покрывало, украшавшее кровать, и, устало вздохнув, опустилась на жесткий деревянный стул. День выдался нелегким, но завтрашний сулил еще больше испытаний. Мне предстояло найти людей, готовых рискнуть и работать на моей ферме, невзирая на суеверные страхи и неблагоприятные сплетни о говорящей корове, в которых поневоле и я сама начинала видеть недобрый знак.

Глава 7

Пробуждение с первыми касаниями солнца будто влило в меня свежую волну надежды и решимости. Городской гомон, словно неугомонный рой пчел, не давал долго нежиться в кровати. После скорого, но сытного завтрака, которым радушно угостил хозяин постоялого двора, я двинулась на ярмарку. Калейдоскоп лиц, пестрые навесы лавок, ломящихся от товаров, манящие ароматы жареного мяса, кружившие голову, словно крепкое вино, и сладких пышек — все это создавало непередаваемую атмосферу ярмарочной жизни.

Начала я в самом сердце толпы, словно пыталась пробиться сквозь густой лес, ища ответы у торговцев и случайных прохожих. Многие вскидывали брови с удивлением, услышав мои вопросы о рабочей силе, некоторые, сочувственно покачивая головами, узнавали про мою «особенную» ферму. Тяжелая тень суеверий словно неотступно