Жизнь протекала однообразно и одиноко. Помимо уроков и домашних заданий, моими единственными увлечениями были чтение и бесцельное созерцание. Рядом со школой была маленькая библиотека, и я любила сидеть в уголке на втором этаже, у окна. Там меня никто не беспокоил, не слышно было даже тиканья часов. Порой я не замечала, как пролетали несколько часов подряд.

В одной книжке я вычитала, что человек воспринимает время особой областью мозга. Там прячутся незримые часы, которые контролируют наше сердцебиение и пульс, частоту дыхания, сообщают нам, сколько времени утекло из тела. Но ход этих часов не бывает точен раз и навсегда. Писатели древности не зря придумали выражения «один день что три осени» или «сон просяной каши[34]», убедительно показав, что само наше восприятие времени меняется с возрастом. Небеса, создавая людей, бывает, делают это на скорую руку, кому-то ускоряя, кому-то замедляя часы. Получается, что все от рождения делятся на шустрых и копуш, на сообразительных и тугодумов, на первопроходцев и отстающих, на рубящих сплеча и разводящих канитель.

Значит, всегда найдутся те, кто обитает совершенно в ином времени, нежели другие, совсем как улитка и иволга.

2

Между нами бегущий поток

Когда мне исполнилось восемнадцать, я покинула родные места и уехала на север учиться в университете в большом городе. Родители много совещались, стоит ли отправлять меня одну в университет, но я настояла, что для меня никакой проблемы тут нет. В душе я понимала, что поступаю в самый лучший во всей стране университет, невообразимое даже для них событие. На вокзале мы долго прощались, и когда мама закончила давать утомительные наставления, папа, утешая её, сказал: «Не бойся, эта девочка знает, что делает. Даже если не добьётся успеха, ничего страшного не случится». Я улыбнулась и покорно кивнула. С того летнего дня в нашем городке, если в какой-нибудь семье речь заходила об «усердии, которое восполняет недостаток талантов», то меня неизменно приводили в пример.

Когда попадаешь в новое окружение, первое ощущение – кажется, что время побежало быстрее. Бурлящие толпы, бесконечный поток машин, переливающиеся огни, нестройный гул. Все несутся в спешке, бегут, толпятся, кричат, не умолкая ни на минуту. В толпе незнакомцев кто-нибудь то и дело толкнёт меня и бесследно исчезнет в мгновение ока. Всегда найдутся галдящие по-своему, на непонятном наречии, отпускающие шутки, которых я не понимаю. От железнодорожного вокзала до университета всего-навсего час езды, но этот час показался мне таким же бесконечным, словно целое сражение. Когда я наконец дотащила свой чемодан и, спотыкаясь, вошла в ворота кампуса, я почувствовала себя рыбой, плывущей против течения. У меня будто иссякли силы, накопленные не за одну жизнь.

Смогу ли я привыкнуть к университетской жизни?

Оказалось, что эта жизнь не так уж сильно отличалась от того, что я себе представляла. День за днём я, как и раньше, вставала, шла в столовую, в аудиторию, в библиотеку, ела, слушала лекции, занималась и возвращалась в общежитие. Кампус хоть и был большим, но я так и не научилась кататься на велосипеде, так что по-прежнему медленно бродила по университетским аллеям, мимо площади и вдоль озера, окружённого зелёными деревьями. Жизнь по-прежнему протекала однообразно и одиноко: без друзей, без увлечений. После занятий я всё так же убивала свободное время, сидя в библиотеке и думая ни о чём.

Мне хотелось измениться, и однажды я тайком собрала кипу листовок с информацией о клубах, а потом вечером, прячась за прикроватной занавеской, изучала их одну за другой. Студенческих клубов было хоть отбавляй, можно было заниматься музыкой, рисованием, танцами, альпинизмом, боевыми искусствами, спортом, настольными играми, театром, кататься на роликовых коньках… Клубы и секции на любой вкус, о чём только мог подумать молодой студент. Я изучала эти листовки несколько вечеров, но так и не смогла выбрать подходящий клуб. Физкультура была моим слабым местом: в повышенной средней школе я много раз пробовала пробежать стометровку, но смогла сдать норматив с большой натяжкой, да и то потому, что учитель смягчил требования. Что касается музыки, мне тоже давно стало ясно, что музыкального таланта у меня нет. Может, в чём-нибудь другом? Но я такая нескладная и неуклюжая, что мне, кажется, нигде не светило ничего, кроме позора… Так я мялась-мялась много дней и в конце концов пропустила все сроки подачи заявок на участие в клубах, так что забросила эту идею.

В конце сентября в университете была традиция устраивать бал для первокурсников. Все мои соседки по общежитию подбивали пойти вместе с ними, и надо же мне было согласиться. Это был вечер субботы. Я вымыла длинные волосы, высушила их, распустила на плечах, надела своё единственное платье, попросила у кого-то серебристо-серые туфли на низком каблуке. Девушки, идущие со мной, разрядились в платья всех мыслимых цветов и расцветок. Когда мы вошли в актовый зал, в приглушённом свете я увидела пары, держащиеся за руки, они кружились в танце. И тут у меня ноги вдруг стали ватными, как будто я могла в любой момент рухнуть на пол и превратиться в лужу.

Я спряталась в самом дальнем уголке зала, пока вокруг меня мелькали фигуры, похожие на светлячков в ночной полутьме. Девушек, с которыми я пришла, одну за другой приглашали потанцевать, и каждый раз я вздыхала с облегчением. Вот так, тихонько сидеть в полном одиночестве тоже было неплохо.

Настенные часы монотонно тикали. Не знаю, сколько прошло времени, пока меня опутывали танцевальные мелодии, а я сидела одна, потягивая апельсиновый сок из стаканчика. И как раз в этот момент передо мной невесть откуда возник чей-то силуэт.

– Может, потанцуем?

Я подняла голову. В темноте краснело лицо. Это был мужчина средних лет, невысокого роста, с блестящим от пота лбом. Я как-то вся сжалась, собираясь отказать ему, но не смогла заставить себя открыть рот.

Мужчина подождал немного, увидел, что я не двинулась с места, и тогда протянул ко мне руку. Не дожидаясь моей реакции, холодная и скользкая рука коснулась моей ладони. Я испугалась и отпрянула, случайно задев рукой стол и опрокинув стакан с апельсиновым соком. Холодная жидкость разлетелась дождём и попала на платье, ноги и чужие туфли.

Мужчина опешил. Я вскочила и начала извиняться, а потом, опустив голову, в сильном смятении выбежала из зала.

Ночной ветерок веял прохладой, шелестя листьями белых тополей по обе стороны дороги. Я одна бежала по тёмной аллее, апельсиновый сок в туфлях становился всё более липким. Вдруг сзади раздался странный скрежет, я попыталась обернуться, ноги