«Душа есть у всего живого».

Суеверная жуть охватила поневоле. Душа — учили священники — дана Творцом каждому человеку. Человеку — тому, кто владеет разумом!

Ее, Фионы, душа сейчас цепенела — словно прохватило леденящим зимним холодом. Не тело леденело — тела и не было. Душа — единственное, что присутствовало в этом странном месте.

А дерево смеялось, качало ветками, шелестело листвой. Душа великого древа веселилась.

Оно стояло на этом месте много веков, многое и многих повидало. И душа очередной из рода людей выглядела такой же юной, неопытной и глупой, как и души остальных ее сородичей. Что за разница тому, кто живет целые эпохи — к которой из них принадлежит эта случайно залетевшая душа!

Дерево качало ветками и смеялось. Оно намеревалось прожить еще не одну эпоху. И не знало, что поступь времени неотвратима. Даже для того, кто способен переживать столетия.

Непроходимый лес затянул город, в котором улицы были каменными, а дома — деревянными. На месте титанического дерева выросло множество других деревьев — но ни одно из них не могло сравниться с ним.

А над лесом, над морским берегом и горами сверкали острые зеркальные грани, которых раньше не было. Невидимые, неосязаемые зеркала разрезали ткань мира. Иссекли множеством порезов саму гармонию.

Фиона попыталась моргнуть, встряхнуться — совершить что-то, способное выразить ее удивление. Но здесь она — бесплотный дух.

Откуда в ней взялось это знание? Знание это, или наведенный морок…

Громадные деревья, которым поклонялись жители древних городов, исчезли, когда появились эфирные зеркала, давшие имя миру. Невидимые и неосязаемые зеркала были неотъемлемой частью мира. Казались неотъемлемой его частью. Но выходило — некогда их не было. И мир сиял первозданной гармонией и чистотой. Сиял задолго до того, как появилась Мерсия. А может, и до того, как построили цитадели и оплоты Холеры к далекому востоку от Рубикона.

«А кто поклонялся этим деревьям⁈ — хотела крикнуть Фиона. — Люди во все времена поклонялись Творцу жизни в этом мире! Во все времена и во всех землях».

Словно ответ на вопрос — титанический алтарь, сооруженный из пня срубленного древа. С вытесанными из гигантских корней мордами и змеящимися телами чудовищ.

По мордам и торчащим клыкам чудовищ стекает кровь… а на алтаре — тела прежних обитателей города.

Не люди! Открытие ошарашило.

Непропорциональные тела со слишком длинными руками и огромными ступнями. Короткие туловища, покрытые неровной шершавой кожей, довершали сходство с лягушками. Это же… говорят, такие существа всё ещё оставались кое-где — жили в глубине обширных болот на западной и восточной оконечностях Нижней доли Зеркала.

Далекие их сородичи скрывались среди южных гор. Те походили на болотных обитателей, только были куда больше ростом. Их именовали горными троллями. Агнес, возвращаясь из поездок на юг, много рассказывала о них…

На алтарях, высеченных из пней, оставшихся от срубленных священных деревьев, приносили в жертву исконных обитателей этих земель. Сородичей нынешних болотных жителей и горных троллей.

«Это было слишком давно».

«Враждовать об это уже некому и не с кем».

Отчего-то это показалось слабым утешением. Далекие предки мерсийцев разрушили города, осквернили священные места, убили настоящих хозяев этой земли. Принесли их в жертву… кому? Не Творцу ведь всемогущему, не глашатаю воли его — святому Иерониму!

Словно в ответ на эту мысль, засияли тусклым сумрачным светом многочисленные руны, выписанные кругами вокруг алтаря.

Что за жуткий ритуал проводился здесь? Да и не только здесь…

А некоторые символы знакомы ей! Так и есть: часть она видела на стенах в шахте, куда спускалась. Она ведь даже перерисовала их оттуда!

А находили их по всей Нижней доле. Выходит, и ритуалы эти шли повсюду — не только у руин города, стоявшего на месте Ковентри. Старого города Фионе больше не показывали — но она уверена была, что от него остались именно руины. Темные колдуны вырезали население и творили жуткое чародейство. Не то ли самое, что ныне входит в анналы и списки запрещенных практик?

«Зачем! Зачем вы мне это показываете⁈»

Нет ответа. Да и голоса нет — ей только кажется, что кричит. Она кричит в собственном воображении. А кровь стекает и стекает, обрисовывая резные узоры алтаря. Такая же красная и горячая, как у людей.

А ведь знакома ей лишь часть символов. И горят, как нарочно, так четко и ясно… записать! Движение схватиться за записную книжку — и в который раз вспомнить: нет у нее здесь тела. И карманов нет, и записной книжки тоже.

Запомнить. И тогда уже записать всё, что удастся припомнить.

А зачем ей показали зеркала? Зачем в самом начале сказали, что прежде эфирных зеркал в их мире не было. Получается, это черное колдовство создало их…

Нет, что за дикая мысль! Эфирные зеркала — это часть мира. Как можно создать что-то такое волей человека? Пусть и не одного, пусть множества очень сильных колдунов. Даже предполагать такое — слишком самонадеянно.

И зачем в таком случае пытается прорваться из подземелий память? Страшная, кровавая.

И удастся ли ей, Фионе, вообще вернуться? Слишком подробно показывают ей этот алтарь. Не оторвать взгляда! Словно что-то приковывает ее. Нет, это не стремление рассказать. Это стремление наказать! Ведь она — из числа потомков тех, кто учинил бойни на просторах Зеркала.

Потомки преступников стали мерсийцами. А затем, сменив короля и название королевства — манорцами. Ее предки.

И потому ей не вырваться. Ее не отпустят. А она сама сунулась сюда, по доброй воле. И винить некого. Некого… так глупо сгинуть, едва обретя свободу! Или это — закономерная расплата за преступления? Та самая, не перед судом людским, но перед высшим судом.

* * *

Фиона моргнула, силясь понять, где очутилась. Перед глазами стояла муть.

Зрение вернулось не сразу. Сначала она поняла, что замерзла. От холода оцепенела спина, ныла шея. В затылке поселилась слабая, но настырная боль. Пелена перед глазами рассеивалась неохотно, и через нее медленно проступали очертания ровных швов между широкими, гладко отесанными камнями.

Потолок! — сообразила она минуты две-три спустя. Она лежит на спине и глядит в потолок подземелья. Лежит на голом каменном полу — потому и промерзла насквозь.

Она что, потеряла сознание? А всё, что видела перед этим, ей примерещилось.

Объяснение выглядело правдоподобным. Уж куда как правдоподобнее, чем-то, что она и впрямь видела нечто такое, чего видеть не могла. Волею обитавших здесь призраков, что решили