Расщелина манила — ведь загадочно, что ни говори! Посреди коридора — вдруг разлом. А пол казался надежным и прочным. Даже возле самой щели — это Фиона помнила.

Хотя… что это такое выдрало у нее из рук измерительную ленту — не успела она сообразить, что происходит? Ладно бы просто пальцы дрогнули, не удержала — но она отлично помнила рывок! А она голой рукой там шарила. Бестолковщина! Отгрызет ей руку сидящее под полом нечто, так и истечет кровью здесь одна. Кэнди — даже если пойдет за ней и отыщет ее — выбраться назад ни за что не сможет. Там же, в комнате, аномалия, не пускающая к выходу!

Привалилась спиной к стене с колотящимся сердцем. Запоздалый страх разбегался колючими мурашками по спине, делал колени ватными.

Лишь спустя минут пять удалось встряхнуться. Фиона поднялась на трясущиеся ноги. Чего она вздумала пугаться? Ничего же не произошло! Усмехнулась сама себе.

Однако она осталась без измерительной ленты. И что теперь — возвращаться? Кажется, что бесполезно теперь будет обследовать коридор без нее. Вроде как если расстояние не измерила — так и глядеть нечего, куда ведет этот ход.

А может, дело в том, что на самом деле ее влечет к себе разлом в полу? Слишком уж необычно он выглядит.

На первый взгляд — ничего странного: подземные воды подмыли пол. Кладка разошлась, меж плитами образовалась щель. А землю из-под них вымыло. И внутри, под настилом, теперь пустота. Яма, прикрытая лишь надежно скрепленными между собою плитами. И надолго ли хватит прочности — она не знает.

Впрочем, плиты не шатались. Опора под ногами казалась крепкой. Это обнадеживало.

Странно, что за каких-то несколько десятков лет подземные воды успели так подмыть коридор. Неужели при строительстве этого не учли? Ну, или владельцы усадьбы не пользовались подземными ходами. А закладывали их куда раньше, чем усадьба обезлюдела. Тем более, когда строили здание — она не знает.

Фиона негромко рассмеялась. Кажется, она сама себя уговаривает еще разок подойти к расщелине, оглядеть ее получше.

Вот только пальцами внутрь больше лазить не стоит. Она, подумав, подползла немного ближе и выудила одно из припасенных зернышек. Положила на ладонь и сдула в сторону расщелины. Да, росток не осветит для нее внутренность провала фонарем. Но она сможет хотя бы с его помощью ощупать его изнутри. Хотя бы просто понять — насколько глубоко уходит провал.

* * *

Крохотное зернышко едва ощущалось. На удачу, никаких других семян и зерен внизу не оказалось.

Разумеется, куда проще было бы посадить его здесь, наверху. Вот только корни неизбежно станут разрушать кладку. Фиона не хотела даже незначительных повреждений. Тем более, что пол и так грозил начать осыпаться.

Несколько минут она едва ощущала крохотную удаляющуюся точку, в которой ждала своего часа жизнь. Ощутив, как та замерла, словно наткнувшись на преграду, дала мысленную команду.

И не сдержалась, поморщилась. Ощущение от брызнувших во все стороны корней и стеблей были куда ярче, чем от простой семечки.

Тонкие корешки потянулись по внутренней поверхности полости, цепляясь за крохотные выступы и неровности. Стебель вырвался наверх, в коридор. Вытянулся к стене, поднялся до ее середины и замер так. Бледный и тонкий. А корни утолщались, ветвились и плелись. И шли, шли вниз, закручиваясь по спирали.

Право, жаль — нет на этих корнях глаз! Словно впотьмах ползет по стенам на ощупь. Даже хуже, потому что корни растения куда менее чувствительны, чем свои пальцы.

И кажется, внизу так же сухо. Потому что корням тяжело. Трудно, шершаво и сухо. Их поддерживала только сила Фионы. Но они рассыплются прахом, едва садовница оставит их — она это чувствовала. Воды не было не только в подземелье — ее и в воздухе было растворено до крайности мало! Так что корни тщетно силились вытянуть из окружающего пространства хоть какие-то капли.

А ведь что-то забрало у нее измерительную ленту. Что? Она пока ничего не могла нащупать, кроме стенок широкого колодца под полом.

Широкого, да. Кажется, шире, чем тот, в который она спускалась. Кажется, правильной круглой формы, уходящий цилиндром вниз… если ощущения ее не обманывали.

Голова закружилась, Фиона начала выдыхаться. Она тратила и тратила силы — а восполнить их не могла. Растение, получившее жизнь от ее усилия, ничем не могло с нею поделиться: ему самому неоткуда было взять ни воды, ни питания. И оно держалось лишь на ее воле. Стебель выглядел болезненно-блеклым, чуть ли не призраком растения.

Кажется, она и до дна колодца не дойдет — сил не хватит.

Пора прекращать, — решила Фиона. Иначе свалится прямо тут без сознания, и даже Кэнди ей помочь не сможет. Тем более, девчонка и не знает, как открыть ход в подземелье. Не суждено ей нынче обследовать странный разлом как следует. Надо попробовать вытянуть из ростка хотя бы малую часть затраченной на него энергии — чтобы самой иметь силы добраться наверх.

Она не успела исполнить то, что решила. Что-то изменилось.

Вода? — отстраненно удивилась Фиона. Корни словно пересекли невидимую границу. Из воздуха перешли во что-то вязкое, замедляющее движения. Вязкое, малоподвижное и холодное.

Вот холод Фиона ощутила отчетливо. Там, внизу, вода? Настоящий омут.

Корни встрепенулись, потянули влагу. И их свела жестокая судорога — словно не корни это были, а ее собственные конечности. Фиона отпрянула в сторону от трещины, хотя и так сидела далеко. Дышать сделалось тяжело, сердце колотилось.

С ужасом она поняла, что уйти подальше не получается. Наоборот — ее что-то подтащило ближе к пролому. Тело не слушалось. Она вцепилась в пол пальцами, ломая ногти.

Нет, ее волокла не неведомая сила: собственное тело предало. Оно будто само стремилось к провалу.

Беспечная дура! — выругала себя Фиона в отчаянии.

«Амулеты, что отгоняют память, остались наверху».

Амулеты? Амулеты, отгоняющие призраков!

«Ты предусмотрительна. Ты развесила амулеты по всему дому, чтобы память не могла вырваться на поверхность. Но ты забыла взять амулет с собой».

Неосязаемый, неслышимый голос звучал прямо в голове. А потолок и стены коридора начинали кружиться. Сначала — медленно, затем — быстрее и быстрее.

«Это не вода. Это память. Память тоже может застаиваться, как вода без движения, — продолжил голос. — Памяти нужно русло, как реке».

Фиона хотела ответить, что не собирается становиться руслом для чужой памяти. Но вдруг провалилась — прямо в щель меж плит. И только успела изумиться — как такое возможно: в пролом пролазила лишь ее рука! А потом чернота