Жаль, никаких ягодных кустов поблизости она не приметила. Надо искать…

Мысль оборвалась, спугнутая отчетливым звуком шагов. Кто-то пробирался по лесу. Один. Неторопливо, осторожно — но уверенно. Фиона замерла.

«Вот ты-то мне и нужен, — прошептала она беззвучно. — Кто бы ты ни был».

Она развернулась на звук шагов, пригнулась ниже к земле и приготовилась. Скоро впотьмах показалась высокая худая фигура.

Глава 13

Человек вскрикнул, когда гибкая плеть плюща обвила его ноги, сдавила их и дернула, опрокидывая на спину. Впрочем, ушибиться ему не позволили

кусты, любезно подхватившие упругими ветками.

Лица его впотьмах было не видно, но Фиона успела понять, что это — тот самый пассажир дилижанса, что сидел в углу напротив нее. Сухопарый молчаливый мрачный мужчина.

Аж любопытно, куда он направлялся один в ночи! Отделался от конвоира, освободился от пут, оторвался от кассийцев. И, судя по звуку шагов, он явно знал, куда шел! Непрост парень, ой непрост.

И подумать бы, что это — не ее дело.

Вот только вполне могло статься, что он не отделывался от конвоира и кассийцев. А те сами отпустили своего шпиона или осведомителя. А коли так — проблема даже не в том, что по земле Манора разгуливает враг. Проблема в том, что он едва ли позволит ей так просто удрать.

Мужчина барахтался на земле, ругаясь сквозь зубы. Поняв, что освободиться не выйдет, замер.

— Эй! Что тебе нужно? — голос звучал резко, уверенно.

Так мог говорить человек, привыкший командовать. Военный? Или разведчик. Вопрос — чей, остается открытым.

— Немного, — отозвалась Фиона, выбираясь из-за куста после короткого раздумья. — Развязать мне руки — и разойдемся!

— Вы! — он вдруг расхохотался. — Маг-садовник! Это ваша работа?

— Я испугалась, — отрезала Фиона. — Когда началась эта свалка… хотела дождаться, когда нас передадут своим, но, — она осеклась. — А вы-то чего удрали от своих кассийских приятелей? — осведомилась с вызовом.

Ну, а что: иногда пойти напролом — лучшее решение.

— У меня нет приятелей среди кассийцев, — отрезал бывший спутник. — По-моему, это несложно было понять. А вот кто вы — вопрос.

— Маг-садовник, сами же видите. Ехала навестить родных. Слухи шли премерзкие, а я знаю этих людей: они до последнего будут сидеть на месте!

Легенда родилась сама собой. Она в последний момент отказалась от идеи говорить, что едет домой. Если этот тип — не кассийский шпион, он вполне может оказаться манорским разведчиком. А проблемы со своими ей нужны еще меньше, чем с кассийцами. Манорец вполне может знать наперечет магов-садовников, живущих в этих местах. Как-никак, все они без исключения состоят на королевской службе!

— Мне неинтересно, кто вы, — прибавила она. — Всё, что мне нужно — свободные руки, чтоб не тащиться связанной еще пару-тройку дней.

— Неинтересно вам, — он зло рассмеялся.

А Фиона вдруг начала задыхаться. Не сразу она поняла, что это горят, тлеют изнутри растения, что держат его. И с которыми у нее по-прежнему сохраняется связь.

Маг-стихийник, огонь! И мощный колдун, похоже.

Голова закружилась, подурнело. Пришлось съехать наземь, опереться спиной на ближайшее дерево. Она слабо закашлялась.

И услышала сквозь звон в ушах, как ожесточенно ерзает ее оппонент по земле, силясь выпутаться из лиан. Чтоб его! Скверная была идея. Он ее теперь не отпустит. Не нужно было ему, чтоб его хоть кто-то видел. А еще он вполне может и не доверять ей. И ее обещанию забыть немедленно о том, что его видела.

— Задушу, тварь, — прохрипела она сквозь кашель.

— А кто кого раньше? — издевательски ответил он.

И зашипел сквозь стиснутые зубы, когда длинная колючка вонзилась ему в ладонь. Пока не насквозь.

Демон квадратный! Они сейчас просто придушат друг друга — каждый на свой лад. И останутся два трупа.

— Эй! — окликнула Фиона сиплым шепотом — громче говорить сил не хватало. — Мы сейчас просто укокошим друг друга.

— Не так просто, дрянь, — отозвался он зло.

Фиона, ощутив колючие укусы, покатилась по земле. Платье на ней тлело. Ах ты, пакость! Он же ее сейчас просто сожжет. Дым, поднимавшийся от земли, ел глаза, драл горло. В едкой пелене ничего не удавалось различить.

Корней и стеблей, которыми оплела противника, уже почти не ощущала. Жизнь из них уходила вместе с влагой, ткани иссыхали и обугливались.

Как и ее собственная кожа под платьем.

Эх, не видать гада в густом дыму! Так бы подобраться поближе — да придушить. Увы, она могла ориентироваться лишь на голос и клубы дыма. Фиона отчаянно глушила тлеющий огонь новыми и новыми зарослями. Заставляла корни давать бесчисленные свежие ростки. А почва неумолимо перегревалась и спекалась, запечатывая рвущиеся наружу побеги.

Нет, лезть ближе опасно. Выдаст себя раньше, чем заметит его — и он ее спалит прежде, чем она его придушит.

Пакость!

Она зашлась надсадным кашлем, силясь приглушить его. Вот он не кашляет — не позволяет гари окружить себя.

Запястья тоже жгло, и ощутимо. Веревки! Кажется, начали тлеть. Может, ей и не понадобится помощь враждебно настроенного товарища? Тем более, пусть слабый — но дар огня у нее есть. Ну да, она с его помощью даже свечу запалить не в состоянии… но уж заставит веревку дотлеть! Где веревка-то — она прекрасно ощущает. А платье надо погасить. Как свечи, которые постоянно гасли при малейшей попытке с ее стороны распалить затухающее пламя на фитиле.

Фиона заползла под какой-то куст, который не успел пока еще заняться — слишком уж густой и сочный был. Прижалась к земле — здесь еще получалось кое-как дышать.

Потянулась в сторону, где тлело молодое деревцо, потянула из его корней молодые стрелки. Заставила их шуршать. Жаль деревцо, конечно. Но ему конец — да и корням тоже. А ей нужно любой ценой отвлечь внимание противника от себя — иначе конец ей.

Сама замерла, стараясь не шевелиться. И попыталась сосредоточиться на запястьях, обмотанных веревкой.

Боль заставляла морщиться. Чтобы терпеть, приходилось стискивать зубы.

Надо усилить тление, чтобы веревки перегорели и упали с рук. Остальное — после! Что делать с ожогами — она решит, когда избавится от пут и уберется подальше и от кассийцев, и от своих. Лишь бы не загасить