— Да что ты говоришь... — Прошло несколько томительных секунд. — Впрочем, у нас ещё будет время познакомиться поближе. — Он резко повернулся к сыну. "А пока… Тебе нужно передохнуть. Можете расположиться в твоей старой комнате. Там всё так же, как и до твоего... отъезда."

На последнем слове его губы искривились в подобии улыбки.

Комната встретила Улисса все тем же бархатным полумраком, где золотые узоры на стенах, стилизованные схемы забытых механизмов, мерцали в свете витражей. Два года не изменили ничего. Даже пыль на микроскопе лежала так, будто её аккуратно подновляли слуги.

Гефест замер у хронологии, его оптические линзы сфокусировались на пожелтевшем пергаменте. Шестерни в его груди закрутились быстрее, перемалывая даты:

1602 г. – Основание ПароИндской компании

(На рисунке — корабли с паровыми щупальцами, опутывающие континент)

1698 г. – Великая Паровая Реформация (Томас Ньюкомен представляет первую «самоосознающую» паровую машину. На гравюре — он держит череп с шестернями вместо мозга.)

1776 г. – Декларация Независимости Паровых Штатов (Восстание колоний с использованием тактических экзоскелетов.)

1804 г. – Первая битва дредноутов (Гигантские наземные крепости на гусеницах. В углу — силуэт механического Левиафана.)

1812 г. – Восстание Механических Луддитов (Рабочие-механики переписывают программы фабричных автоматов. Набросок — станок, зажимающий в шестернях руку промышленника.)

1838 г. – Эра Пневмопочты (Стальные капсулы с сообщениями, мчащиеся по трубам. Внизу — карикатура: почтальон, разорванный напополам избыточным давлением.)

1859 г. – Открытие Эфирной скважины (В Пенсильвании обнаружены залежи «флогистона» — концентрированной энергии. На схеме — город, отрывающийся от земли.)

1884 г. – Всемирная выставка «Небесных городов» (Первый плавучий мегаполис. На фотографии — Чикаго, висящий в облаках, а внизу — тени тех, кто не успел подняться.)

1903 г. – Первый полёт братьев Райт на паровом орнитоптере («Стальной Альбатрос» с механическими крыльями, работающими на флогистоне, совершает 12-секундный полёт.)

1912 г. – Гибель «Титаника» от Левиафана-Механикуса

(Стальной Левиафан пронзает борт корабля, внутри — сотни крошечных фигурок с поднятыми к небу руками)

1929 г. – Великая Паровая Депрессия (Крах рынка эфирных акций приводит к массовой остановке Железноликих — улицы городов заполняют безработные и вышедшие из-под контроля машины.)

1962 г. – Карибский Паровой Кризис (Державы демонстрируют «Паровые испарители» — оружие, превращает города в облака за секунды. Начало нового летоисчисления.)

Улисс швырнул орден на стол. Он покатился с монотонностью пыточного механизма и упала на пол.

—Ты изучал это? — голос Гефеста звучал странно — будто в нём смешались скрежет шестерён и человеческое любопытство.

Улисс не ответил. Он перебирал книги на полках — толстые фолианты в кожаных переплетах, испещренные его же юношескими пометками. "Флора механических садов", "Принципы термодинамики живых систем", "Чертежи забытых машин". Он швырнул очередной том на кровать.

— "Здесь ничего нет", — прошептал он. Страницы шелестели, будто смеялись над ним. — "Мне нужно в библиотеку."

Гефест стоял у окна, наблюдая, как солнце окрашивает витражи в кровавые оттенки. Его латунные пальцы осторожно касались подоконника, оставляя масляные отпечатки на безупречном мраморе.

— "Похоже, нам придется тут задержаться", — сказал Улисс, сжимая переносицу.

Гефест повернулся. Его оптические линзы сузились, улавливая лучи света.

— "Мне тут нравится", — ответил он. Голос звучал почти мечтательно, если такое слово вообще можно применить к машине. — "У тебя очень... уютный дом."

Улисс усмехнулся.

— Уютный?

Этот дом никогда не был уютным. Он был тяжелым, выверенным, холодным, но не уютным.

Но Гефест смотрел на комнату иначе. Он видел: Гравюры на стенах — не просто схемы, а чьи-то мечты, застывшие в чернилах, Дистиллятор — не инструмент, а попытку поймать красоту в стеклянных трубках, Книги — не знания, а одиночество, запертое между страниц.

Улисс резко отвернулся.

— "Это не дом. Это музей."

Где-то в доме заскрипели трубы. Воздух наполнился гулом — будто проснулся огромный механизм. Гефест резко повернул голову:

— Мы не одни.

Из вентиляционной решётки выползла механическая змея — тонкая, с глазами из рубинов. Она замерла, наблюдая. Затем резко дернулась и исчезла в темноте.

Улисс подошёл к окну. Внизу, среди яблонь, медленно шёл Лорд-Конструктор. В одной руке — яблоко. В другой — странный инструмент, похожий на хирургический скальпель с паровым приводом.

Он остановился. Поднял голову. Улыбнулся прямо в окно сына.

Потом надкусил плод и жестом пригласил спуститься.

На ужин.

Свечи в серебряных канделябрах дрожали, отбрасывая тревожные тени на дубовый стол. Улисс сидел напротив отца, разделяя с ним трапезу впервые за два года. Гефест стоял за его спиной — немой страж, чьи латунные пальцы временами подрагивали, будто перебирая невидимые шестеренки.

Лорд-Конструктор медленно разрезал мясо, его глаза скользнули по механической руке сына.

— "Отличная работа", — произнес он, поднося вилку ко рту. — "Очень изящная. Сейчас уже так не делают."

Нож скрипнул по тарелке.

— "Это ты помогал?" — он кивнул в сторону Гефеста.

Железноликий замер. Его оптические линзы сузились до тонких щелей.

— "МЕНЯ ЗОВУТ ГЕФЕСТ. ПРОДОЛЖИТЬ... ПБ — ПОМОЩНИК БЫТОВОЙ... ГОТОВ К СЛУЖЕНИЮ ПОД ЗНАКОМ БЫТОВОЙ БЛАГОДАТИ..."

Голос сорвался на статику, но в этом сбое была странная ритмичность словно что-то внутри него намеренно имитировало алгоритм.

Улисс едва заметно замер. Вилка в его руке слегка дрогнула.

Лорд-Конструктор наблюдал за этим молча, его взгляд скользнул с Железноликого на сына, а затем, небрежно, на собственное блюдо.

— "Вчера я разговаривал с Великим Догматиком", — продолжил он, как будто ничего не произошло. — "Он высказал опасение по поводу распространения ересей среди населения. Считает, мы должны вернуться к истокам. Слишком много свободы пагубно отразилось на состоянии нашего общества."

Улисс положил нож.

— "Возможно, Великому Догматику стоило бы лично спуститься с небес? Не припомню, когда он это делал в последний раз."

Лорд-Конструктор рассмеялся — густым, увесистым смехом, от которого задрожали бокалы.

— "Чего у тебя всегда не отнять, Улисс, так это дерзости. В этом ты весь в мать."

Тишина повисла, как пар над кипящим котлом.

Улисс поднял глаза.

— "Где она?"

Вилка в руке отца замерла.

— "Она... отдыхает."

— "Я хочу увидеть её."

Лицо Лорда-Конструктора изменилось мгновенно — добродушие испарилось, как конденсат с раскаленного металла.

— "Ты очень расстроил её своим побегом!"

— Ты винишь в этом меня? — Улисс повысил голос. — Ты никогда не был рядом с ней. Ты выбрал империю, а не семью!

— Я всегда работал ради вас! Ради