Он вышел на улицу, где уже сгущались сумерки.

Тот же переулок. Тот же запах. Но теперь вместо старухи — курносая девчонка в грязном фартуке, с трудом удерживающая цепь. Бубба шел неохотно, его гидравлические суставы скрипели, оставляя на камнях масляные пятна.

Улисс замедлил шаг. Что-то было не так.

Девочка? В этом переулке? В такую пору?

Он пригляделся. Фартук — слишком большой, явно чужой. Руки — в царапинах, но не от детских шалостей. А глаза... Слишком взрослый взгляд для шести лет.

И тут Бубба замер. Его панцирь издал странный влажный хруст, будто под ним что-то ломалось и собиралось заново. Фасеточные глаза отразили Улисса в десятках крошечных осколков, и в каждом — он был разный. В одном — старый. В другом — мертвый. В третьем — совсем не человек.

Улисс почувствовал, как его собственная механическая рука сжалась сама по себе, пальцы скрипнули, будто реагируя на что-то, чего он не слышал.

И тогда...

Откуда-то раздался звук. Не человеческий. Шипение, переходящее в низкий, вибрирующий гул.

Лобстер отпрянул.

Его клешни, уже начавшие угрожающе смыкаться, вдруг замерли.

В глазах-линзах мелькнули какие-то знаки — то ли предупреждение, то ли... признание?

— Не трогай Буббу, кусается! — голосок девочки прозвучал слишком громко, почти истерично.

Улисс отшатнулся.

В этот момент тени на стенах дернулись, сложившись в силуэт — высокая фигура с неестественно длинными руками.

Всего на миг.

Он резко развернулся и зашагал прочь, почти бежал. И за спиной услышал не шаги, а… тихие, частые щелчки. Будто что-то лопалось, раскрывалось или перестраивалось.

Он обернулся, только когда выбежал на центральную улицу, к людям и свету фонарей.

Переулок был пуст.

Но на камнях остались следы… не лап лобстера, а длинные, мокрые полосы, будто кто-то протащил по мостовой что-то тяжёлое, мягкое...

Или кого-то.

Глава 16. Улисс Вейт

Тьма перед рассветом — густая. Заползала в глотку переулков, как отрава, обволакивала шпили, цеплялась за ржавые трубы — будто знала, что её вот-вот вырвет светом. Город спал.

Улисс Вейт стоял у зеркала в прихожей, поправляя воротник. Отражение казалось чужим.

Когда два года назад он прятал свои вещи в тайнике, то надеялся, что больше ему не придется их увидеть.

Камзол из чёрного паутинного шёлка, подбитый редкой паропроводной тканью. Жилет с золотыми шестеренчатыми узорами. На шейном платке — фамильный орден Вейтов: три шестерни, сцепленные вокруг рубинового глаза. Шляпа — широкополая, с почти неуловимым шипением встроенного парогенератора, она отбрасывала тень, которая казалась темнее, чем должна была быть. Белая перчатка с трудом натянулась на протезы пальцев.

И трость.

На первый взгляд — изящный аксессуар из черного дерева. На самом деле — оружие. Гарпунный механизм, скрытый в набалдашнике, капсулы с ядом, закатанные в полость...

Он повернулся к двери.

— Пора.

Гефест накинул мантию — ткань тяжело осела на его латунных плечах.

Улисс закрыл дверь квартиры. Замок щелкнул с необычной четкостью.

Они миновали Цеховой квартал — царство шестерен и клубящегося пара. Гефест шагал чуть впереди, его мантия колыхалась в такт шипению шляпного генератора. Тень от широких полей шляпы ложилась на мостовую неестественно густой, будто вырезанной из самой ночи. Улисс держал трость чуть наклонно — небрежно.

Ворота в Чистую зону расступились перед ними беззвучно.

Мостовая резко сменилась на идеальный мрамор, в котором отражались башни.

Дорога вилась серпантином, поднимаясь всё выше, пока улицы не превратились в арочные мосты, перекинутые между башнями.

Улисс шёл, не оглядываясь. Его взгляд был устремлен ввысь.

Небесный Утёс в небе был величественен. Его тень падала на Витражный квартал, разрезая улицы на две части — золотую и чёрную. Но теперь, в новом обличье, Улисс и Гефест шли по золотой стороне.

Люди расступались. Но не так, как раньше — не с брезгливым страхом перед оборванцем и его ржавым механическим спутником. Теперь их взгляды скользили по вышитому жилету, задерживались на ордене Вейтов, на шляпе с крохотным парогенератором, выпускающим изящные кольца дыма. В этом молчании читалось нечто новое: страх, смешанный с восхищением.

Дамы в паровых экипажах приподнимали вуали, шепчась за стеклами, расписанными узорами из конденсата. Их сопровождающие — Железноликие-лакеи в ливреях с гербами — склоняли головы ровно на 15 градусов, как предписывал протокол в отношении лиц с орденами.

Улисс теперь шёл, едва касаясь тростью мостовой. Каждый удар металлического набалдашника отдавался метроном в тишине.

Тук. Витрина с механическими манекенами, демонстрирующими последние модели корсетов с паровыми усилителями. Их стеклянные глаза щёлкали, провожая его.

Тук. Фланёр в цилиндре с моноклем-анализатором. Линза щёлкнула, оценивая его статус, и мужчина резко отвел взгляд, будто ослеплён.

Тук. Галерея «Пар и Честь». Портрет Верховного Догматика на стене повернул голову, шестерёнки в раме заскрипели.

Поворот.

Набережная Колумбит-тантала.

В конце аллеи, у монументальной ротонды, стояли стражи-гвардейцы — ещё одно подразделение паровой инквизиции.

Лакированные доспехи. Безликие шлемы. Но под ними люди.

Они дрогнули, заметив шляпу с парогенератором.

Они вытянулись в струнку, винтовки-парострелы и чётко щёлкнули, приняв положение «на караул».

— Да направит Верховный догматик ваши шестерни, Ваше Пароблагословение!

Голос дрогнул на последнем слове. Улисс усмехнулся.

Он небрежно махнул рукой — механической, с едва слышным шелестом шестерёнок.

Стражи замерли. Они не видели, как из-под мантии Гефеста капнуло масло на безупречный мрамор. Не услышали, как в его груди жужжит что-то несовместимое с догмами.

А если бы и услышали — не осмелились бы остановить того, кто носит орден Вейтов.

Ротонда открылась перед ними, как пасть.

Внутри пахло священным маслом.

Лифт Небесного Утёса шипел, как разъяренный зверь в клетке.

Улисс и Гефест встали у стеклянного окошка, в которое вплетались медные жилы паропроводов. Вдали, далеко-далеко, извивалась река — лента, опоясывающая город.

— Отличные тут виды, Ваше ПароБлагословение!

Голос охранника прозвучал слишком громко в металлической коробке.

— Даже Лорд-Конструктор недавно сказал, что как на верху.

Улисс медленно повернулся. Его рука сжала трость.

— Когда Лорд-Конструктор спускался сюда?

Охранник заёрзал, будто ему вдруг стало холодно.

— Не менее чем на прошлой неделе, озарил нас своим присутствием…

Шипение. Щелчок.

Двери лифта захлопнулись, перерезая нить разговора.

Внутри воздух густел от пара, вырывающегося из клапанов. Стрелка манометра дёргалась, как испуганное животное, но пока оставалась в зелёной зоне.

Лифт устремился вверх.

Давление росло.

Стрелка дрожала.

«Триста метров… Пар в норме…»

Механический голос скрипел, будто игла заедала на старом фонографе.

Гефест стоял неподвижно, но его оптические линзы сузились, сканируя каждый болт, каждую трещинку в латунной обшивке.

Улисс смотрел в