В отражении его лицо было чужим.

Лицом Вейта.

Глава 17. Лорд-Конструктор

Тьма расступилась, как завеса перед посвященным. Лифт, пронзив каменное чрево Небесного Утёса, замер на краю невозможного — будто и сам был поражен открывшимся видом.

Перед ними раскинулся мир, сотканный из парадоксов и невозможной гармонии.

"Две тысячи триста метров... Пар в норме..." — проскрипел механический голос, но слова затерялись в изумрудном сиянии.

Гигантская скала, вывернутая корнями к небу, парила в облаках. Ее склоны дышали: водопады, стекающие в пустоту, рассыпались алмазной пылью, сады цвели древними цветами, мосты из корней дышали на ветру.

Улисс прикрыл глаза. Слишком ярко. Слишком... не по-человечески прекрасно.

Небесный Утёс жил по своим правилам: вместо труб — дыхание термальных источников, вместо шестерен — переплетение живых ветвей, вместо пара — аромат тысячелетних трав.

На площади, высеченной в скале, паровые часы отсчитывали время с достоинством древнего оракула. Их механизм работал триста лет без остановки, но стрелки скользили, как тени по воде.

Империя говорила: напрасное действие ведет к потере энергии, любое новшество — к хаосу. А потому — чем благороднее гражданин, тем больше он должен демонстрировать приверженность старине. Должен порицать «бесполезные» инновации, подрывающие хрупкий баланс. Зачем тратить силы на новое, если можно поддерживать старое? Зачем рисковать, если можно консервировать? Это была государственная религия, оправдывавшая любые ограничения во имя «сохранения».

— Ваше Пароблагословение... — голос за спиной заставил Улисса вздрогнуть. Перед ним стоял слуга с лицом, закрытым шелковой маской. — Лорд-Конструктор ожидает вас в Саду Обратных Теней.

Слуга указал на карету — конный экипаж из черненого дерева с золотыми инкрустациями в виде спиралей пара.

— Ваш спутник может разместиться на запятках, — констатировал он.

Гефест занял место на подножке, его массивный корпус слегка накренил экипаж. Улисс ступил внутрь, и кожаное сиденье бесшумно приняло его форму.

Когда карета тронулась, Улисс почувствовал на себе незримые взгляды. Казалось, сам Небесный Утёс наблюдает за ними через тысячи крохотных линз в соцветиях вдоль дороги, мерцающие грани кристаллов в каменной кладке, даже через дрожание пара над озерами.

Дорога пролегала под сводом вековых деревьев, чьи ветви сплелись в идеальный арочный тоннель. Сквозь просветы в листве мелькали орнитоптеры знати — изящные конструкции из латуни и шелка, где вместо бензина использовали пар, настоянный на цветах.

Путь был пустынен. Ни людей, ни Железноликих — только: цветочные бордюры, растущие казалось сами по себе, но на самом деле выверенные до миллиметра. Изредка встречались такие же кареты, скользящие в противоположном направлении.

Улисс нашел потайную панель и нажал. С легким шипением открылся мини-бар: хрустальные бокалы с гравировкой в виде уравнений термодинамики и бутылка коньяка "Инженерное резерве", возрастом старше самого Улисса.

Он выпил залпом. Алкоголь обжег горло, но не принес желанного забвения.

Карета вынырнула из зеленого тоннеля к искусственному озеру. Вода настолько прозрачная, что видно дно на десятиметровой глубине, кувшинки с листьями, отливающими как полированная бронза, арки, увитые лианами.

Экипаж замедлил ход у массивных, черных с золотыми жилами,

Ворот. Ширина, рассчитанная на разъезд двух карет

Геральдические рубиновые символы.

Гравий под колесами запел особую песню — каждый камешек был отшлифован до идеальной округлости. Карета плавно остановилась.

Тишина.

Только где-то в глубине сада звенел хрустальный колокольчик, отсчитывая секунды до встречи с Лордом-Конструктором.

Карета отъехала, оставив их перед домом — массивным, древним, будто выросшим из самой земли.

Темный дуб и серый камень. Плющ, цепляющийся за стены, как зелёные пальцы. Витражные окна бросали на дорожку разноцветные блики — кроваво-красные, изумрудные, золотые.

Двое слуг у входа поклонились. Не так, как Железноликие — не с механической точностью, а с холодной, выверенной вежливостью. Их глаза скользнули по Гефесту, но ни один мускул не дрогнул.

— Добро пожаловать.

Улисс шагнул вперёд.

Гравий хрустел под сапогами.

Они обошли дом, и перед ними открылся сад.

Яблони.

Сотни яблонь.

Их ветви гнулись под тяжестью плодов — идеально круглых, румяных, будто нарисованных.

Из зелени вышел человек.

— Я приказал сделать шарлотку. Будешь?

Он откусил яблоко. Сок брызнул на подбородок, но он не вытер. Второе яблоко полетело в Улисса — точным, отработанным движением.

Тот поймал.

Не шелохнувшись.

— Да, папа…

Лорд-Конструктор улыбнулся.

Глава 18. Змей

— Я действительно рад, что ты решил вернуться, Улисс. — Лорд-Конструктор мерно шагал по персидскому ковру, его сапоги с каблуками-шестернями оставляли едва заметные вмятины на дорогом ворсе. — После того... инцидента с твоей подругой мы все были крайне подавлены.

Улисс ощутил, как его механические пальцы сами собой сжались в кулак. Шестерни внутри ладони издали тихий скрежет.

— Надеюсь, свет Верховного Догматика укажет её душе верный путь. — Отец произнес это с той же интонацией, с какой обсуждал погоду или состояние паровых котлов.

Гостиная.

Дубовые панели давили со всех сторон.

На столе — пыльные фолианты: «Бром и Пар», «Principia ExMechanica», «Парадокс третей догмы». Сверху — тонкий, в бархате. «Ad astra per aspera». Иронично.

Лорд-Конструктор достал из лакированной шкатулки гаванскую сигару, аккуратно откусил кончик золотыми кусачками.

Щёлк.

Поднес к газовой горелке в форме драконьей пасти.

— Так как тебе жизнь внизу, сынок? — он выпустил дым кольцами, поплывшими к резному потолку. — Столкнулся с какими-то трудностями быть может?

— Я видел голод, болезни, трущобного отстойника, где люди ютятся без света и надежды, — холодно ответил Улисс.

— Ну-ну, сын. Ты драматизируешь! Конечно, есть перегибы на местах, но Империя — это прежде всего иерархия и, следовательно, строгий порядок… — Он развел руками, и сигара описала в воздухе дымную дугу. — Это больницы, где даже самый бедный горожанин получит помощь. Это школы, где дети учатся читать и служить прогрессу, вместо того чтобы гнить на свалках. Это стабильность, которую мы, аристократы, как архитекторы этой системы, обязаны защищать. Да, цена есть у всего. Но что было до нас? — Он сделал паузу, давая слову повиснуть в воздухе. — Варварство.

— Кстати, — дым кольцами поплыл к лепному потолку, — ты так и не представил мне своего друга. — Он повернулся к Гефесту. — Тебя как зовут, старина?

-Меня зовут Гефест. Приятно познакомиться. — Металлический голос прозвучал непривычно четко в этой обстановке старинной роскоши.

Лорд-Конструктор замер. Его глаза — серые, как дождевая сталь — сузились, изучая Железноликого с неприкрытым