— Я напомню тебе, — ответила она.

Она улыбнулась ему одними глазами.

Уинн смотрел на Арианну, взгляд его упал на ее губы. Он поцеловал ее.

* * *

Ночь стояла ясная, в высоком небе две луны светили так ярко, что при желании можно было бы читать. Кольца планет разбрасывали вокруг себя яркие брызги.

Арианна Центури оторвала взгляд от неба, задернула бледно- желтые шторы и присела на стул перед зеркалом своей спальни. Уинн Форрест рано отправился на испытание. Сейчас он должен подъезжать к Меридианной Точке. Весь день она размышляла о том, как лучше сказать ему об опасности, но так и не нашла нужных слов. Она позволила ему уехать, так и не предупредив его. Ушел, не оглянувшись, уверенный, что она поедет за ним в следующем скиммере. Чувство вины заглушали мысли- нашептывания, голос паразитов одерживал победу. Даже если она неправильно поняла сон, все равно она должна быть там, на этом черном песке пляжа, готовая помочь ему.

Уинн сказал ей, что Охотники верили в прямую справедливость. На всякое действие существует противодействие. Случайные эффекты имели свои пределы. Правонарушения переходили из одной жизни в другую, возникая тем или иным образом между виновником и жертвой до тех пор, пока они не разрывали цепь случайностей, уравновешивая долги. Уинн говорил, что она искала возмездия в этой жизни. Он решил исправиться и разорвать узы недоверия и антипатии между ними, научив ее жить с ДЛП. Это было благородно с его стороны и являлось заслугой в глазах Аньи, но он ошибался в своих расчетах. Когда Уинн был Джоном Форрестом, ему не удалось спасти Тиру Визолелу от плохого конца. Чувства Арианны во время свадебной церемонии граничили с ненавистью к этому человеку. Чтобы вырваться из этого круга, она должна тоже победить в себе мстительные чувства и спасти жизнь своего мужа.

Арианна вздохнула, размышляя над этим. Спустя некоторое время после появления в доме Уинна Форреста она начала понимать, что его религия не беспочвенна. Еще несколько дней тому назад она говорила, что все это кажется странным, но чем чаще она видела сон, тем больше смысла находила в идеях Шэмони. Возможно, Анья и Нагали были союзниками.

Было не совсем ясно, как ей удастся спасти Уинна и проникнуть в Полусвет без помощи связи. Сильная доза гералотамина, концентрация и настойчивое стремление попасть туда — вот и все, что имелось у нее в распоряжении. Оставалось надеяться, что этого окажется достаточно, чтобы попасть в энергетический канал между измерениями.

На туалетном столике стояла толстая белая свеча. Она сняла воск с фитиля и подожгла его. От свечи исходил аромат снежных лепестков.

Арианна открыла разрисованные керамические горшочки, которые украшали ее стол. Горшочки были привезены с Корсикаты. Она хранила в них свою коллекцию красителей, которые наносились для защиты в бою и использовались исключительно воинами Ночного Ветра. Они наносились на тело, чтобы ясно провозглашать имя Нагали и силу Дочери. Это и был весь ее наряд, да еще черный кожаный пояс, к которому пристегивалась кобура. Арианна взяла кисточку из шелковистой щетины и начала наносить краску на грудь, наклонив зеркало так, чтобы лучше видеть свое изображение. Линии протянулись вниз через грудь, она сменила цвет охры на голубой. Уверенными движениями Арианна рисовала точки и круги, изображающие щит, на своем туловище. Считалось, что этот рисунок придает силы и защищает.

Дочь учили полагаться на себя во время битвы. Подготовиться и усилить себя магией Нагали было важным шагом к выживанию, но, кроме того, требовалось проявлять сообразительность и гибкость во время битвы, что являлось залогом успеха. Богиня будет сражаться не за тебя, а рядом с тобой.

Так как не приходилось рассчитывать на помощь Уинна, чтобы попасть в воды реки Нал, она была вынуждена приспособить учение Ветра к религии Шэмони. Когда она сегодня думала об этом, ей вспомнилась старая Линья. Мать-жрица народа Чави знала путь. Линья взяла ее под свое крылышко, когда Арианна появилась в их мире на Нижней Расщелине Корсикаты Андоли. Мудрость богини в отношении астральных прогулок была весьма туманной, и учение Линьи было единственным, на которое Арианна могла опереться, чтобы покинуть материальный мир. Эту информацию она собирала для своей антропологической диссертации, никогда не применяла ее на практике и не была уверена, что она сработает. Но это был ее единственный шанс. В хрониках Нагали не было никаких указаний, как попасть в другое измерение.

Насколько она понимала, ее способность находиться между призрачными обитателями мира теней Бруггена обеспечит ей доступ. Линья часто рассказывала об этом месте. Возможно, это был мир из Полусвета.

Еще мазок, и щит будет готов. Затем лицо, руки и ноги. Арианна быстрее задвигала рукой, часто опуская кисточку в горшки с краской.

Одно было ясно. Она не могла открыто убить Агабу Сина. Этого она не должна была делать. Это было против всех клановых правил, так как акт агрессии повредил бы Уинну. Будучи лордом Клана, он должен был решать судьбу угрожавшего ему человека. Нет, она должна была захватить Агабу Сина и привести его к своему мужу, Шэмони перед Шэмони, и позволить Уинну решить, что делать с агрессором.

* * *

По ущелью Иделли гулял ветер, играя с пламенем факелов и поднимая вверх песок. В нем был зимний холод. Неприятный ветер, дующий песком в лицо.

Уинн делил ковер Наханджи с четырьмя Шэмони. Он смотрел, как песок перекатывается по площадке для церемоний и недоумевал, почему эти люди решили проводить испытание так далеко от Центра Меридианной Точки. Она находились ближе к восточному краю ущелья, Уинн стоял спиной к стене. Никто не обращался за разъяснениями и никто не давал их. Он не знал этих жрецов. Все они были с другой части Алуна и подобраны так, чтобы провести испытание непредвзято. Он уже принимал участие в таких испытаниях, но все же был рад, что сзади защищен стеной. Он уловил запах дерева Акер, и факелы уже догорали.

Уинн видел, как жрец, стоявший к нему ближе всех, готовил гераловую микстуру. Тройная порция, вылитая из резного хрустального флакона в простую деревянную кружку подслащенная сиропом. Держа ее в вытянутых руках, жрец начали молиться Анье. Уинн склонил голову, но молился с открытыми глазами.

Шэмони, судя по всему, прибывший с юга, пел с сильным акцентом. Закончив молитву, он глотнул из чаши и передал ее жрецу напротив. Все выпили по очереди, и наконец последний глоток выпил Уинн. Вкус был горько-сладким, Уинну достался густой осадок