— Слушай, — сказал Тон. — Звуки летающих кораблей затихли. Они повернули вниз по ветру. У нас есть шанс пересечь сад и добраться до полосы деревьев до того, как они вернутся.

— Да, — ответила она и опять побежала.

* * *

Приближались предрассветные сумерки. Пенджаб Нэнни стояла рядом с Тоном недалеко от входа в Энергетическую станцию. Во второй половине дня наступила тишина, после того как они добрались до убежища. Летающие корабли закончили атаки, как только солнце село за горами. Большинство жителей деревни пришло в убежище, устроенное глубоко в вулканических гротах Ревенлы. У одних текла кровь, другие получили повреждения — в основном при падениях, когда бежали через открытые поля. У многих кружилась и сильно болела голова. Она догадывалась, что причиной был оглушительный шум. Энергетическая станция только что открылась на сезон, и фармацевтические средства еще не привезли на хранение.

Пенджаб Нэнни подняла подбородок и посмотрела на небо. Звезды говорили о близости дня, и фигура Трана-рудокопа поднялась на востоке. Звезды, образующие его секиру, выглядели почти голубыми. Много старых историй рассказано о планетах, находящихся в этом звездном кластере. Из которого из этих миров пришли захватчики?

— Я должен идти, — промолвил Тон.

Его жена и младший сын не пришли на Энергетическую станцию. Она чувствовала его беспокойство, все время усиливающееся из-за их отсутствия.

— Где ты будешь искать? Кара Нин и ребенок могут быть где угодно.

— Или они убиты — сказал ее сын. Он тоже взглянул на небо. — Мои другие дети находятся с друзьями. Они в безопасности. Я должен знать, где остальные. Я должен найти их.

— С момента атаки я не ощущаю Кара Нин. Если она жива и невредима, то почему не попытается связаться со мной? Твоя жена сильный передатчик мыслей. Я должна была получить какие-либо сообщения от нее.

Подул резкий ветер, развевая концы шали Пенджаб Нэнни и сдувая в глаза пряди ее белых волос. Деревья зашумели. Она плотнее завязала шаль. Тон переждал, пока порыв прекратится, улетая в направлении вершины Ревенла.

— Я пойду к Джангерсонскому Проходу. Если она не могла попасть на Энергетическую станцию, то, может быть, спряталась в пиджиновых норах. Запас продовольствия позволит продержаться ей и ребенку некоторое время.

Пенджаб Нэнни опустила подбородок, разглядывая сына. Тон взглянул на нее, и она поняла, что он был почти на грани истощения. Его глубоко запавшие глаза почти потерялись в расщелине его скул. Он покусывал нижнюю губу. На месте укусов на ней была пунктирная красная полоска.

Его беспокойство было настолько сильным, что он не мог слушаться разума. Нэнни и ее помощники всегда общаются при помощи мыслей. Этим путем древние знания передавались между поколениями. Не все женщины имели одинаковые способности, однако годы тренировок были сильнее врожденного таланта тех, кто мог получать и передавать не только слова, но и впечатления. В данный момент эфир был забит голосами людей. Кара Нин была очень способным помощником. Если она не могла ответить на вызов, значит, она была или без сознания или мертва. Пенджаб Нэнни послала запрос всем, надеясь получить ответ от других нэнни о судьбе ее невестки. Никто с уверенностью не знал, жива ли Кара Нин. Она говорила об этом сыну много раз после полудня, но он все еще продолжал настаивать. Пенджаб Нэнни повернулась к входу в Энергетическую станцию.

— Когда ты собираешься идти?

— Завтра, — ответил он.

* * *

Пенджаб Нэнни сидела в комнате совещаний Энергетической станции. Как и в деревенском длинном доме, это было место, где Дети Пламени собирались во время метели, чтобы петь песни и рассказывать подросткам истории прошлого. Огонь обычно горел в камине, и на вертел насаживались фрукты и куски недавно убитой дичи. Пенджаб Нэнни усмехнулась про себя, вспомнив лучшие времена. В комнате не было собрания. Она была одна.

Решения вставших проблем не было ни у нее, ни у кого-либо в сети мысленной связи. В эфирных переговорах продолжался хаос, и никаким образом ее голос не мог подавить общее смятение. Ее попытки были подобны слабому шепоту.

Тон ушел на один день. Она пока могла проследить его мысли, но шум, посылаемый другими женщинами, портил чистоту его сигналов. Становилось так шумно, что она была вынуждена отдыхать, переключая внимание на создание теорий о пришельцах.

Пенджаб Нэнни в задумчивости смотрела на единственную свечу, стоявшую в центре длинного стола. Пламя трепетало на набросках, отбрасывая слабое зарево. В комнате было холодно.

Сообщения, полученные ее сознанием после начала вторжения, говорили о покрытых мехом чужестранцах с большими ушами. Многие передачи были странными, сбивающими с толку. Некоторые говорили о том, что их поднимают летательными машинами и выгружают в большой корабль, скрывающийся между звездами. Когда Агаба Син прилетал к ним, он говорил о таких космических кораблях. Все соответствовало описаниям в старых преданиях, за исключением одной вещи. Существа, жившие там, были подобны людям. Этого определенно нельзя было сказать о пришельцах.

Крики неожиданно разрушили тишину в комнате совещаний. Пенджаб Нэнни поднялась со стула и подошла, волоча ноги, к двери, открыв ее с большим усилием. Торшеры ярко горели в зале, и на мгновение она отшатнулась от света. До нее долетел шум голосов, но невозможно было ничего понять. Переключившись на мысленный канал, настроенный на коридор, она была поражена чувством огромного отчаянья. Страх. У кого-то дикая боль. Пенджаб Нэнни поспешила к людям находившимся в паническом состоянии в комнате.

— Что случилось? — спросила она громко.

— Только что пришла группа из Сто-кфинда, — ответил человек. — За деревней они встретились с пришельцами и получили очень тяжелые раны.

Испуганные люди загородили дорогу к раненым. Пенджаб Нэнни пробилась через них.

Трое мужчин и женщина лежали у дальней стены, все разбитые и пахнущие мочой. У одного из мужчин была растерзана когтями грудь. Он стонал, и слезы промыли дорожки в грязи на его лице. Другой, казалось, был в шоке и терял сознание, как и женщина, чье тело распухло, как парус, наполненный ветром. На них было немного крови, за исключением человека с растерзанной грудью.

Пенджаб Нэнни сняла с женщины обувь и краги. Явных признаков обморожения не было. Она подошла к мальчику и распахнула на нем куртку. Он закричал, когда она прикоснулась к нему, но все же,