Не стоит забывать и о Китае. В начале 2000-х мало кто сумел предугадать, что КНР имеет все шансы стать очередной сверхдержавой. К 2012 году эти предсказания стали сродни пророчеству. В мире почти не осталось товаров, на обратной стороне которых, где-нибудь в уголке, не притаилась бы надпись «Сделано в Китае». Предполагалось, что вскоре Китай начнет задавать тон мировой финансовой системы – и недалек тот день, когда на смену доллару придет юань.

К 2015 году МВФ включил китайский юань в перечень резервных валют наряду с долларом. Пророчество сбылось. Кризис разразился после того, как в 2018 году КНР сбила над Южно-Китайским морем три американских истребителя и пригрозила развязать Третью мировую войну. США в ответ запустили два авианосца. Все могло закончиться весьма плачевно, если бы Россия при поддержке Евросоюза не пригрозила испепелить обе стороны в ядерном огне, если те не сбавят обороты и не разрешат конфликт мирным путем.

В том году весь мир взглянул на самую могущественную нацию в мире и вдруг осознал, что на деле она уже не самая могущественная – и перестала таковой быть уже довольно давно. На мировом троне восседал не Дядя Сэм, а Китайский Дракон, игравший в шахматы с Русским Медведем. Китай вдруг перестал быть восходящей сверхдержавой. Ведь его солнце уже взошло. Англия же, напротив, стала чем-то вроде Бермудского треугольника.

– Отца это, разумеется, не обрадовало, – заметил Коммон, когда мы с ним обсуждали тогдашнее положение дел в мире. – Но этот урод никогда не был доволен. Я сказал, что, если он хочет выставить меня из дома, пусть отошлет на другую сторону океана. Из-за этого мы с ним немного повздорили.

– Что произошло?

– Мы немного повздорили, – повторил он.

Когда пришло письмо из университета Цинхуа в Пекине, Джулиус ответил согласием. Это был шанс уехать подальше от отца. Спустя два месяца он улетел, взяв с собой лишь пару вещей: любимую футболку на тему «Звездных войн», старую, видавшую виды читалку электронных книг и, будто в последний момент, ноутбук. В котором хранились его грандиозные планы насчет системы идентификации и все остальные более или менее удачные идеи, когда-либо приходившие ему в голову.

– Ему хотелось наследия, – поделился Коммон, пересказывая мне эту историю спустя десятки лет. – Хотелось сохранить фамилию Гунасекара и все в таком духе. Но я не собирался делать ему такого одолжения. Я хотел уйти и сжечь все мосты.

– Звучит жестоко, – заметил я.

Коммон сверкнул взглядом.

– Жестоко? – рявкнул он. – Со своим мнением можешь валить к черту. – Затем, секундой позже, как я и ожидал, добавил: – Прости, Пат.

– Я понимаю.

– Нет, не понимаешь, – сказал он в ответ. – И никогда не поймешь.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ БОТА-ВЕРИФИКАТОРА: НЕПРОВЕРЕННЫЕ ИСТОЧНИКИ ИЛИ ИСТОЧНИКИ СОМНИТЕЛЬНОГО КАЧЕСТВА. ЦЕЛОСТНОСТЬ СТАТЬИ ПОД ВОПРОСОМ.      

Возможно, Ноэль отдалился от сына не так сильно, как это представлял сам Джулиус, ведь в какой-то момент отец завел на его имя скромный, но вполне активный портфель из сберегательных вкладов, биржевых опционов и акций. Выходя из самолета в Пекине, Коммон был куда богаче, чем большинство людей его возраста. И пока университет Цинхуа поглощал львиную долю средств на его банковском счете, в банке у Джулиуса все еще оставались деньги – вполне достаточно, чтобы при желании вести в Китае достойную жизнь. Отдавая должное Ноэлю Гунасекаре, могу с уверенностью заявить: для сына он делал все, что мог.

Рассказывая мне эту историю, Коммон опустил одну деталь. И, как я выяснил впоследствии, деталь крайне важную. Видите ли, когда Коммон уехал, Китай как раз приступил к новому проекту довольно спорного свойства. Идея заключалась в том, чтобы снабдить абсолютно каждого гражданина страны общедоступным кредитным рейтингом. Если ЭБИ была невольным прототипом удостоверений ООН, то «Социальный кредит», как позже стали именовать этот проект, можно назвать предшественником NumberCorp. Предшественником, который на деле оказался той еще банкой с червями.

Помню, как однажды спросил Коммона, на что был похож Китай.

– На что он был похож? Странный вопрос. На Китай, конечно, – с ухмылкой ответил он. Джулиус был в хорошем настроении. – О, ты имел в виду для меня.

Университет Цинхуа, в котором учился Коммон, был домом для пятидесяти тысяч самых светлых умов страны. По соседству располагался Пекинский университет. Вкупе с еще пятью заведениями эта пара вузов кормила громадные комплексы торговых центров и технологических компаний. Сотни человек занимались исследовательской работой, сражаясь друг с другом на переднем крае науки; их конкуренты находились буквально на расстоянии броска: учились в тех же университетах, обедали в тех же ресторанах, делали покупки в тех же торговых центрах.

– Когда я только прилетел, то остановился в самом роскошном отеле, какой только смог себе позволить, – рассказал мне Коммон. – Отели в разных местах планеты мало чем отличаются друг от друга. Есть ты, есть персонал, а уже ПОТОМ – окружающий мир. Хорошее место, чтобы оглядеться и где можно потом укрыться.

На второй день я позавтракал и вышел на улицу, чтобы прогуляться. Видимо, хотел дойти до университета. Я шел, и шел, и шел, и шел. Повсюду меня окружали люди. Время от времени кто-нибудь из них задерживал на мне взгляд, и я замечал на их лицах выражение «О, иностранец – игнорировать», после чего они резко отворачивались. В воздухе смердело.

В итоге они – все эти миллионы лиц – стали казаться мне совершенно одинаковыми. Единственное, что объединяло их друг с другом, – это полное безразличие ко мне, а единственное, что объединяло их со мной, – это земля, по которой мы ходили. Я подумал: в Пекине живет шестнадцать миллионов человек, и никому из них нет дела, жив я или мертв. Я в жизни не испытывал большего одиночества. А попав туда, я уже не мог вернуться обратно. Для меня не было пути назад.

Но меланхолия не могла длиться вечно. Коммон взялся за дело, и вскоре его пригласили в координационный офис. Обмен рукопожатиями. Уточнение расписания. К тому же Джулиусу нужно было где-то жить.

Для этого он заручился помощью неожиданного союзника – молодого студента-экономиста по имени Аарон Коталавала. Именно здесь в нашей истории и появляется тот самый человек, который в настоящий