— И зачем мне это знать? — скептически спросил я.

— Предположим, ты можешь выиграть 100 кредитов, если флеш соберется. Для этого нужно поставить 10. Это 10 % от банка. Рискнув 10 %, ты получаешь 18 % шанса на выигрыш. Математически — выгодно.

— Постой. 18 % — это же мало? Я просто проиграю.

— В одной раздаче — да. Но тысяча таких раздач превратит вероятность в статистику: ты выиграешь примерно 180 раз и проиграешь 820. Однако выигрыши перекроют проигрыши и дадут прибыль.

Я задумался над неувязочкой:

— Дип, но тогда все игроки в покер были бы победителями.

— Они игроки, Кай. Их не интересует математика. Просто стараются выиграть конкретно сейчас и побольше. Знаешь, что самое смешное?

— Что?

— Каждый из них уверен, что умеет играть. Они не анализируют ошибки и не учатся. Они играют. А ты будешь учить математику.

Все оставшееся время до выхода из медблока я считал проценты, вероятности и диапазоны вероятностей. Как вообще люди могут играть в это добровольно?!

Наконец-то покинув медблок, я понял, что соскучился по стрельбищу, а еще больше — по нормальной еде. И первым же делом я отправился не в каюту, а к еде!

Пищеблок встретил меня привычным гулом голосов и вкусным запахом.

Уже направляясь к раздатчику, я увидел Керка, стоявшего за одним из столиков вместе с двумя теми самыми чужаками. Он поймал мой взгляд и кивнул:

— Эй, боец. Присоединяйся.

Я взял поднос с едой и на мгновение засомневался.

— Не бойся, не укусим, — хрипло усмехнулся один из чужаков, высокий, со шрамом через бровь.

Подходить не хотелось, но убежать — это показать, что испугался. А значит, надо нападать.

Подойдя к их столику, я посмотрел в глаза чужакам:

— Что, проиграли спор? Или у вас в расписании уроки хороших манер?

Один из них фыркнул, двигая свой поднос и освобождая мне место.

— Настоящий волчонок!

Шрамистый склонился вперед:

— Ты занял свое место, пацан. Не за этим столом, — он постучал пальцем по виску. — Здесь.

— О, значит, теперь я официально член вашего клуба психов?

— Люди делятся на два типа, — сказал коренастый, игнорируя мою колкость. — Овцы и волки. Первые бегут. Вторые…

— Вторые получают по зубам первыми, — буркнул я.

— Вторые смотрят в лицо опасности, — поправил он. — Даже если им страшно.

Я замер, сжимая хлеб. Эти слова звучали… странно. Не как похвала. Как констатация факта.

Керк встал, хлопнув меня по плечу:

— Обиды закончились на полигоне, боец.

И странное дело — нормально пообщались.

Дни сливались в монотонную череду, я осознал, что уже не чувствую себя чужаком. Теперь со мной здоровались. Не только Керк и сержант из тира, но и десятки людей, чьих лиц я не помнил. Техник в коридоре кивал, проходя мимо, разведчики, кивали порою встречавшиеся офицеры.

Я стал частью чего-то. Не семьи, хоть это слово и мало что мне говорило. Что-то другое. Может быть… стая? На корабле не было места сантиментам, но здесь знали мое имя. И что важнее — я тоже ощущал, что они — свои.

Чужаки давно покинули «Императив», а мой распорядок превратился в четкий алгоритм:

Стрельбище (где сержант все так же грозил зубной щеткой).

Покер с Дипом (я научился вычислять шансы интуитивно).

Спортзал (где я даже начал участвовать в спаррингах — победой считался бы любой проведенный мною удар. Пока только теоретически, но я не ныл).

Тактика. Дип порой развлекался, давая задачки вроде: «Ты один в отсеке с 3 противниками. У тебя — пистолет с 2 патронами, у них — ножи. Как выжить?» (Ответ: Труп, труп, труп. Ошибка — попадать в подобную ситуацию.)

— Дип, а можно мне в рубку? — спросил я как-то, отвлекаясь от задачи по тактике про захват рубки силами абордажников.

Голос ИИ прозвучал снисходительно:

— Твой уровень допуска не позволяет. Да и зачем тебе туда физически?

Стена передо мной вдруг ожила, проецируя изображение рубки. Вместо ожидаемых панелей с мигающими кнопками, экранов с бегущими цифрами и экипажа в напряженной работе — пустота. Простое помещение с голым столом и креслами вокруг.

— А где… все? — я обвел рукой пустоту. — Где приборы? Экипаж?

— Ты насмотрелся глупых голо, — усмехнулся Дип. — Ни один человек не справится с управлением кораблем лучше меня. Я анализирую данные в 12 000 раз быстрее, чем ты моргнешь. Реакция — в 800 раз точнее, чем у лучшего пилота.

Я присвистнул:

— Значит, пилотов не существует?

— Только на москитном флоте — персональных истребителях. Их нельзя оснастить полноценным ИИ: нет места для экранирования, и его сожжет первый же ЭМИ-импульс. А удаленку заглушат помехами.

— А приборы? — тыкнул я пальцем в голограмму.

— Зачем железо, если любые данные можно вывести куда угодно? — стена моргнула, и на ней появилась куча стрелочек, цифр, огоньков, а над всем этим великолепием — надпись: «Текущее состояние канализационной системы палубы G».

Я задумался, ловя за хвост что-то важное:

— А… я могу научиться летать на истребителе?

Дип сделал паузу, а затем ехидно сказал:

— Научиться — да. Летать — нет.

— ?!

— Кай. Никто не позволит тебе сесть в истребитель. Но тренажеры тебе доступны, и там точная копия реальности.

Так в мое расписание добавилось пилотирование. И это была его лучшая часть! Вот — корабль, а вот космос. Летай! Это оказалось удивительно легко. Другое дело — лететь, куда надо, поражать цели и возвращаться живым.

Главное отличие от реальности — вместо смерти тебя ждал лишь пренеприятный удар током. И первое успешное приземлением без этой «бодрящей встряски» случилось лишь на третью неделю.

Тренажеры стали моей отдушиной. Здесь не имело значения, что я на голову ниже и вдвое легче любого десантника. В кабине истребителя все становятся равны. Особенно весело было схватываться с десантниками, те иногда заглядывали на тренажеры, когда уставали от рутинных занятий.

Вскоре наши бои проходили на равных, и, пожалуй, я мог дать фору некоторым из них. Но уверенность продержалась недолго.

В тот вечер, кроме меня, в зале собралось трое бойцов, мы уже распределились на пары для боя двое на двое, когда…

— Подключился пятый участник, — сухо сообщил Дип.

Экраны моргнули. Вместо привычного баланса сил мы увидели жутковатую картину: четверо наших маркеров против одинокого красного треугольника.

— Ну что, мальчики, поиграем? — раздался хрипловатый, неожиданно женский голос.

То, что произошло дальше, даже боем назвать было сложно. Это была бойня. За