Я не могла ни пошевелиться, ни заговорить. Я уставилась на бабушку, осознавая, что никогда по-настоящему ее не знала. Она заключила сделку с джинном ради возможности отомстить. У нас было больше общего, чем я думала.

– Я видела, как он корчился, когда сгорали его внутренности, – прошептала она, и ее голос был нежен и подобен ласке, – когда его кожа покрылась пузырями, а кровь закипела. Но этого было недостаточно. Вся эта боль была ничем по сравнению с тем, что он забрал. Тем не менее я получила удовлетворение. Почувствовала силу. Больше, чем у меня было многие годы.

Она посмотрела на меня, и эти бледно-зеленые глаза – глаза моей матери – впились в меня, пожирая своей жаждой мести. Тот военачальник заслуживал смерти. Я не винила ее за мстительность. Я бы поступила так же и с горечью подумала об этом.

Я и поступила так же.

– Я знала, что ты направляешься в тот зал, – продолжила она, и я задохнулась. – Я знала о твоих планах. – Она закрыла глаза. – Был еще кое-кто, кто заслуживал наказания за то, что случилось с твоей матерью. И я знала, что, если тебя арестуют, он попытается тебе помочь.

Меня пронзила острая боль, но Нану продолжала говорить, не обращая внимания на причиняемую ею боль.

– Я убедила твоего отца попытаться спасти тебя. Это было нетрудно. Он ворвался во дворец, размахивая скимитаром, и сделал ради тебя то, чего так и не сделал для моей дочери. – Ее голос был теперь низким и грубым, ненависть лилась из нее, как горький чай. – Он любил тебя больше, чем когда-либо любил ее. Вот почему он не поехал с ней на север. Вот почему она мертва. Она заслуживала лучшего, чем он. Она заслуживала лучшего, чем вы оба.

Наши взгляды встретились, и я была ошеломлена темнотой в ее глазах.

– Нану. Ты убила Бабу. – Эти слова ощущались на языке ядом, мой рот словно онемел. Я все еще не хотела в это верить. – Из-за тебя меня арестовали. Меня избивали, пытали. Я провела в тюрьме год.

– Но ты выжила. – Нану сжала руки, ее глаза заблестели сильнее. Она уверенно приблизилась ко мне, и я задумалась, не употребила ли она зораат. – Я думала, что тебя казнят. Я рассчитывала на это. Тогда я выполнила бы свою часть сделки: мне нужно было от чего-то отказаться. От тебя – в обмен на военачальника. От тебя – в обмен на твоего отца. Но ты выжила. – Она смотрела на меня с ужасающим напряжением. – Потому что ты сильная, – продолжила она. – Ты такая же, как я и твоя мать. Ты тоже выкована в огне ненависти, а месть подкрепила твой дух. Я наблюдала за тобой, когда ты вернулась: ты была той, кто мог поджечь этот мир, кто мог сделать его своим. Тогда я собиралась убить тебя, но в конце концов не смогла. Ты так сильно напоминаешь мне ее. Ты могла бы уничтожить Вахида, сокрушить любого, кто встал бы у тебя на пути. Твою душу переполняла жажда мести – как и мою.

Она протянула ко мне обветренную руку, как будто я возьму ее и прижму к груди, как будто я не хотела взмахнуть ножом и отрубить ей все пальцы до единого за то, что она убила моего отца, за то, что желала смерти мне, за то, что отказалась от всех нас, когда убили мою мать.

– Тогда я поняла, что ты достойна ее. Дочь, которая с помощью силы джинна могла бы сжечь все дотла.

Она снова потянулась ко мне, и что-то во мне оборвалось.

– Ты убила Бабу. Ты приговорила меня к смерти. Ты разрушила свою семью ради дочери, которая возненавидела бы тебя за все это. Мама любила Бабу. И меня. А ты уничтожила все, что она любила, в память о ней. – Я выдохнула, в глазах у меня защипало. Я опустила меч. – Я не такая, как ты. Я больше не стану выбрасывать всю свою жизнь на дорогу, которая ведет только к смерти и разрушениям. Это не то, чего хотела бы Амма, – ни для кого из нас.

Бабушка опустила руки, и ее лицо приняло мрачное выражение.

– Тогда, похоже, у меня все-таки будет возможность выполнить свою часть сделки.

Дверь позади меня открылась, и в проеме блеснул скимитар.

– Дани! – Взгляд Мазина метался между мной и бабушкой. – Я нашел Нур. С ней все в порядке. Ее обездвижили и связали, но я не смог ее освободить. Думаю, это магия джиннов.

Я перевела взгляд обратно на бабушку:

– Значит, ты все же съела семена.

Она усмехнулась:

– Ты думаешь, я стала бы тратить эту силу впустую? У тебя все было под рукой. Я думала, ты умнее всех. – Она посмотрела на Мазина. – Но ты тоже выбрала себе в напарники слабака.

– Он не слабак, – тихо произнесла я. – Слабость – это когда ты разрушаешь свою единственную семью ради мести, убиваешь тех, кто любит тебя, ради собственной выгоды. – Я шагнула вперед. – Но тебе не нужно этого делать, Нану. Ты все еще можешь пойти с нами. – Я вложила меч в ножны. – Мы уничтожим семена, сделаем так, чтобы никто никогда больше не смог ими воспользоваться. – Я проглотила комок в горле, подумав обо всем, что она сделала с моим отцом, со мной, с Мазом. Так много жизней разрушено ради мести. Но на этом порочный круг разрывался. – Я прощаю тебя, Нану. Я прощаю то, что ты сделала.

Бабушка посмотрела на меня сверкающими глазами:

– Прощаешь меня? Тебе нечего прощать. Я дала тебе возможность стать сильной, самой создать свою судьбу, а теперь ты ее упустила. – Она сунула руку в карман темного шальвар-камиза и достала горсть семян. – Но я не собираюсь от них отказываться. Я оставлю их для себя.

Она набила рот горстью темных зернышек, которые блестели, как крошечные жучки, и ее десны и язык окрасились черным. Я бросилась вперед и схватила ее за запястье:

– Нану, остановись! Ты даже не представляешь, что с тобой будет от такого количества.

Я видела, как осторожно Нур размалывала семена, тщательно отмеряя каждую порцию. Я видела, как Тохфса рухнула на землю и умерла от слишком большой дозы.

Когда магия джиннов попадает в твою кровь, ты начинаешь чувствовать себя неуязвимым. Я почувствовала,