– Я пытаюсь помочь тебе, Нану.

Но чем больше я наполняла ее силой, тем больше понимала, что мне нужно… больше. Зораат реагировал не так, как я ожидала, – он сопротивлялся мне. Мне понадобится больше силы – возможно, все, что у меня есть.

Нану перестала вырываться в тот самый момент, когда мои руки ослабли. Я отпустила ее, и она опустилась на четвереньки.

– Помоги мне, – умоляла она, ее голос пронизывал страх. – Избавь меня от этого.

Я облизнула губы в попытке подобрать правильные слова. О том, что я хочу попробовать, но это отнимет у меня все силы.

– Я не могу.

– Что?

– Это будет слишком. Я не могу спасти тебя, не погубив себя.

Она закашлялась, черная жидкость потекла из ее горла на коврик из листьев финиковой пальмы.

– Ты даже не попытаешься спасти последнего члена своей семьи? – Она схватилась за живот. – Помоги мне! – завопила она.

Я замерла в нерешительности.

– Я не обязана, – сказала я наконец. – Я не обязана тебе. Не после того, что ты сделала. Возможно, и никогда не была. И если бы ты любила меня, ты бы никогда не попросила об этом.

Она сдавленно кашлянула:

– Я думала, ты отказалась от мести! Но ты решила наказать меня за смерть своего отца?

Я понизила голос до почти неразличимого:

– Это не месть. Это причина и следствие.

– Дания! – В ее голосе звучала мольба, этот отчаянный стон пронзил мое сердце.

Но в нем была не только она, и, если бы не ее безрассудство, Баба был бы сейчас здесь, со мной. Нур и Мазин все еще были здесь. Я все еще была здесь. В конечном счете я решила остаться преданной им и себе:

– Я не могу помочь тебе, Нану. Только не ценой своей жизни.

Она согнулась пополам и снова закричала, ее ногти начали чернеть. Боль, чувство вины и страдания пронзили меня, но я отвернулась от нее. Я вышла из комнаты, и крики моей бабушки были последним, что я услышала, прежде чем окончательно захлопнуть дверь дома моего Бабы.

Пятьдесят

– Ты в порядке? – раздался спокойный голос Маза, и я попыталась не думать о том, что моя бабушка умерла от зораата, который употребила; я попыталась не думать о том, что ухожу от нее, о выборе, который мы обе сделали, чтобы оказаться здесь.

Смерть от собственной мести. Будет ли со мной так же?

Нур и Маз ждали на краю деревни, лошадь Мазина была оседлана, а за ней стоял вьючный мул. Нур сидела на земле, ее руки и лодыжки были волшебным образом связаны, а ткань, которой до этого был заткнут ее рот, теперь свисала с шеи. Я облегченно выдохнула, увидев ее целой и невредимой. Взгляд ее круглых глаз встретился с моим, и она кивнула. Мешки с сокровищами Сумы были перекинуты через спину вьючного мула, а с зораатом остался только один мешок.

– Нет, – ответила я Мазину, – я не в порядке. – Я прищурилась, глядя на зораат. Я прошла мимо Мазина и схватила мешок с семенами, висевший на боку мула. – И я не буду в порядке, пока все это не будет уничтожено. До последнего зернышка.

Я бросила мешок на землю, моя грудь тяжело вздымалась, а в голове эхом отдавались тысячи кричащих голосов. Эти семена несли смерть. Моей бабушки. Бабы. Всех протестующих в городе, которые боролись за выживание. Сила в моих жилах восставала против того, что я собиралась сделать, но я не обращала на это внимания. Вместо этого я сконцентрировала энергию внутри себя в единый луч чистого огня и направила его на мешок. В мгновение ока он загорелся таким горячим пламенем, что сначала стал ярко-синим и лишь затем вспыхнул красным. Все закончилось быстро – мешок с зораатом сгорел дотла. Земля в том месте, где лежал мешок, почернела.

– Кажется, ты слишком остро реагируешь, – заметила Нур. Она подняла руки. – Не могла бы ты избавить меня от этих повязок, раз уж ты тут все поджигаешь?

Я проделала то же самое с веревкой, связывающей ее руки, концентрируя на ней свою силу, пока она не подернулась маленьким пламенем и не исчезла.

Наконец освободившись, Нур встала, переводя взгляд с меня на Мазина:

– Когда я видела тебя в последний раз, ты пыталась убить его. Кто вы теперь? Друзья? – Она скрестила руки на груди. – Или что-то большее?

– Я передумала насчет убийства, – сказала я, уперев руки в бока и намеренно игнорируя ее вопрос.

– Правда? – Маз выгнул бровь. – Как хорошо. Я думал, ты снова поднимешь на меня меч. – На его лице появилась улыбка, и я улыбнулась в ответ.

И снова некое чувство затрепетало у меня в груди, знакомое и в то же время новое. Я не знала этого Мазина, и все же он разжигал во мне огонь, словно не существовало никакой магии.

– Думаю, мне больше нравилось, когда вы хотели поубивать друг друга, – простонала Нур.

Я стрельнула в нее взглядом:

– Принято к сведению.

– Что с твоей бабушкой? – спросил Мазин, но я не посмотрела в его сторону.

Я чувствовала скорбь из-за ее смерти, хотя она была ответственна за все. Это был странный конфликт эмоций: горе боролось с гневом. Я понимала, почему она так поступила, и это, пожалуй, пугало меня больше всего. То, что она любила мою мать так сильно, что это затмило все остальное и помешало ей увидеть то, что у нее еще оставалось.

В глазах Нур появилось беспокойство.

– Она приняла слишком много зораата, – объяснила я. – И не смогла с этим справиться. Я пыталась… вывести его из нее, но это отняло бы у меня все силы. Я не была готова пожертвовать стольким.

Нур уставилась в землю, как будто ее мучили какие-то другие воспоминания. Я посмотрела на Маза, взгляд его темных глаз помрачнел. Нас всех здесь преследовала смерть, и пришло время наконец изгнать этих демонов. Но я позволила себе на мгновение, на один маленький миг предаться горю. Я обхватила себя руками и закрыла глаза, думая о своей матери, об отце и бабушке. О тех, кого теперь не было рядом.

Вдруг я услышала уверенные шаги Маза. Он обнял меня за плечи и притянул к груди. Я уткнулась лицом в его шервани и вдохнула аромат лимонов, леса и утра. Это все было тем, что заставляло меня думать о нем и что я хотела изгнать из своих воспоминаний, и теперь я