Ливень обрушился на крошечную деревушку в долине, потоки воды текли по улицам и по бокам от караван-сарая. У них была защита от наводнений: сильные дожди разрушили бы такие городки в долине, как этот. Но если дождь продолжит идти так же сильно, возникнут проблемы.

– Вам нужна комната?

– Простите? – Я подняла голову и встретилась с ее добрыми глазами.

– Вам и вашему спутнику. Осталась только одна комната. И судя по тому, как развиваются события, вам, возможно, захочется воспользоваться ею, потому что скоро не будет отбоя от путешественников, направляющихся в Басраль.

Я уставилась на нее. Мы думали, что просто переждем здесь бурю, но я была бы рада возможности обсохнуть и сменить насквозь мокрую одежду.

– Да. Мы возьмем ее, – сказала я, не позволяя себе задумываться о том, что это значит.

– Отлично. Я попрошу Аттафа принести немного нихари[39] из баранины, которое мы готовим на огне. Вы сможете полакомиться и согреться.

– А у вас есть еще курта? – спросила я, цепляясь пальцами за свою промокшую одежду. – Или что-нибудь, в чем можно обсохнуть?

– Он принесет одежду для вас и вашего друга. – Женщина наклонилась ко мне поближе. – Я также пришлю немного чая пакаль, – сказала она тихим голосом. – На случай, если вам понадобится.

Я почувствовала, что краснею при упоминании о травяном чае, используемом для предотвращения беременности, но она отошла от меня прежде, чем я успела ответить. Она подняла глаза, когда Маз вошел в дверь. С его плеч стекала дождевая вода. Когда мы бежали из дворца, на нем снова было шервани, и коричневато-красные глаза женщины расширились, когда она увидела его.

– Сахиб, – она склонила голову, – прошу меня простить, я не знала, что здесь находится человек императора, я бы велела слуге отвести вашего коня.

– Не стоит беспокоиться, – спокойно сказал Мазин.

Я поразилась, насколько старше он казался с тех пор, как я вернулась. Меня не было всего год, а его плечи стали такими широкими, что своим присутствием он заполнял добрую часть прихожей, до моего ареста такого не было. А может, я просто не замечала этого раньше.

– Я сняла нам комнату, – поспешно сказала я.

Мазин моргнул.

– Чтобы согреться, – сказала я, чувствуя, как горят мои щеки. – И чтобы снять эту одежду. – Я указала на свою мокрую курту.

Мазин посмотрел на меня сверху вниз, затем так же быстро поднял глаза.

– Я имею в виду переодеться в сухое.

Мое лицо так пылало, что мне хотелось броситься в эту бушующую бурю и никогда больше не возвращаться.

– Конечно, – ответил Мазин, прочистив горло.

Женщина позади нас подавила смешок. Вряд ли это было возможно, но я смутилась еще больше, потому что забыла, что она все еще была здесь. О противозачаточном чае, который она предложила, я не хотела даже упоминать.

– Ваша комната наверху слева, сахиб. – Она протянула Мазину ключ. – Еду и запасную одежду скоро принесут. – Она кивнула нам и зашаркала на кухню.

Мы молча поднялись по лестнице, проходя мимо путешественников, сидевших в столовой и пораженно наблюдавших за бурей из окон. Над Басралем бушевали темные тучи, кружась в неистовом вихре. Пока что мы были в безопасности внутри, но как скоро император придет за нами? Как долго джинн будет преследовать меня по пятам?

Я продолжила подниматься по лестнице, медленно вошла в пустую комнату, и мой желудок сжался, когда Мазин закрыл за нами дверь. В камине горел огонь, и я подошла к нему поближе, потирая замерзшую кожу, чтобы вернуть ей чувствительность. Я обернулась и замерла при виде кровати, стоявшей посреди комнаты. Между нами повисло молчание, наполненное ожиданием.

Раздался стук в дверь, и мы оба вздрогнули. Невысокий мужчина – видимо, Аттаф – нес в одной руке очень большой поднос с едой, а в другой – сухую одежду и полотенца.

– Одежда проста, сахиб, но в ней сухо и тепло. – Аттаф поспешно поставил поднос на маленький столик у камина, а одежду повесил на изножье кровати. – Бадия готовит лучшее нихари за пределами Басраля. После этого вы перестанете мерзнуть.

– Спасибо, – сказал Мазин, закрывая за ним дверь.

Затем он повернулся ко мне.

– Я могу уйти, уступить комнату тебе. Будет даже лучше, если я останусь внизу, – там я могу следить за бурей и быть готовым, когда придет время уходить.

– Маз, мы и раньше делили комнату, – усмехнулась я. – На самом деле мы делили гораздо больше, чем это. – Я приподняла бровь: уклоняться от очевидного не было смысла. – И ты промок насквозь. Хотя бы переоденься и поешь чего-нибудь. Никому в голову не придет путешествовать сейчас, а буря, похоже, будет бушевать всю ночь. А ты, разумеется, не можешь сидеть там всю ночь.

Он тяжело вздохнул, но по-прежнему казался неуверенным.

– Что такое? Ты думаешь, я собираюсь убить тебя во сне?

Маз поднял глаза, в уголках его губ появилась кривая улыбка.

– Такая мысль приходила мне в голову.

– Как угодно, но, раз тебе страшно, можешь идти и сидеть в столовой.

На его щеке снова появилась ямочка, и у меня перехватило дыхание.

– Я не говорил, что боюсь тебя, Дани. Может быть, я хочу, чтобы ты попыталась убить меня.

– Я не могу понять, флиртуешь ты, когда просишь меня убить тебя, или нет.

Улыбка исчезла с его губ. Он подошел к камину и повернулся ко мне спиной. Его шервани уже начало высыхать в тепле комнаты. Мне больше не было холодно – по крайней мере, не так сильно, как раньше, – но моя хлопковая курта все еще была насквозь мокрой.

– Когда тебя арестовали, – внезапно сказал Маз, – когда я убедил Вахида бросить тебя в тюрьму, я подумал, что это самое безопасное место, в котором ты можешь находиться, пока я пытаюсь что-то придумать. Я знал, что ты хочешь, чтобы я тоже сражался, но я не мог оставить ее. Я сказал своей матери, что защищу Анам. Я поклялся ей. – Его голос дрогнул, и он провел рукой по волосам.

– Я понимаю, – сказала я, подходя к нему сзади. – Лучше, чем ты думаешь.

Я подумала о Нур, которую знала совсем недолго, но с которой у меня установилась такая крепкая связь, что бросить ее было немыслимо. Анам и Маз же могли рассчитывать только друг на друга. Я понимала это, но понимание не облегчало моей боли.

– Я все равно надеялась, что ты будешь сражаться вместе со мной. Что ты будешь сражаться за меня. Я пришла в отчаяние, когда ты этого не сделал. Почему ты не рассказал мне о своих планах по