Я склонила голову набок:

– Ты не знаешь нужных людей, если они оставили тебе такую рану. – Я многозначительно посмотрела на его живот. – Она глубокая. – Мой голос утратил свое фальшивое очарование и теперь стал таким, какой я чувствовала себя внутри, – холодным и свирепым.

Он рассмеялся, и показались его зубы, почерневшие от крови. Затем его лицо стало серьезным.

– Почему? – прорычал он, делая шаг вперед, на свет, и сильнее вдавливая свой клинок в мягкий изгиб моей шеи.

Нур двинулась в мою сторону, подбираясь ближе к нам, но я почти незаметно покачала головой. Дарбаран мог перерезать мне горло в любой момент, и тогда ей пришлось бы отбиваться от него в одиночку, а Нур не умела обращаться с оружием. Нужно было сделать все по-моему.

– Что – почему? – Я выгнула бровь.

Он придвинулся ближе, и моя кожа подалась под острым лезвием. К моей груди потекла тонкая теплая струйка, и я чуть зашипела от боли.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. – Его голос стал громче, и я услышала в его словах отчаяние. Теперь он был загнан в угол, как мангуст в капкане, а я была шакалом.

– Зачем ты подставила меня? – выплюнул он. – Это было слишком организованно. Слишком конкретно. Ты не пыталась заработать на этом деньги, ты была нацелена именно на меня. Почему? – Его глаза-бусинки были налиты кровью и казались дикими. Он наклонился ближе. – Что я тебе сделал? Скажи мне, пока я не залил твоей кровью весь твой прелестный пол.

Его клинок уже окрасился в красный цвет, и моя шея горела, подтверждая это. Мой взгляд метнулся во двор, где лежало распростертое тело убитого стражника. Так, значит, это и был тот шум, который мы слышали раньше. Я снова перевела взгляд на Дарбарана. Я заплачу семье стражника, но его жизнь все равно была отнята. Жизнь, которая не прервалась бы, если бы не я.

Меня доконали такие люди, как Дарбаран, которые думали, что могут делать все, что им заблагорассудится, убивать, использовать и сажать в тюрьму, кого они захотят, и при этом еще и богатеть. Тьма снова поднялась во мне, ярость нарастала, пока в глазах не потемнело, а в груди не заревел зверь.

Не ястреб, не шакал – халмасти, гигантский волк, охотящийся на краю гор. Ярость придала мне уверенности, и мне вдруг захотелось, чтобы Дарбаран узнал, что это я, а не эта красивая отполированная маска. А настоящая я – девушка, которую он своими руками приговорил к пожизненному заключению, пыткам и даже смерти, и все это за деньги.

Я нащупала нить магии джиннов, которая преобразила меня. Я нащупала ее и потянула обратно. Мой нос, мои глаза, скулы – я стерла все, что было у Санайи, пока не вернула мое лицо. Пока я снова не стала собой. Данией – дочерью убитого мастера оружия. Данией – покинутой своим лучшим другом. Данией – смотрящей на одного из своих предателей.

– Хочешь знать почему? – Я выплюнула этот вопрос, прозвучавший уже моим собственным голосом, глубоким и уверенным.

Дарбаран отпрянул от меня, его глаза расширились, губы приоткрылись. Он отшатнулся, отдернул от моей шеи меч и в шоке схватился за лезвие:

– Ты!

– Я.

Я продолжала идти вперед, а он неуклюже спотыкался, пока не оказался на спине, глядя на меня снизу вверх.

– Я скажу тебе почему. – Мой голос был тихим, как свист лезвия, рассекающего ночной воздух. – Потому что у тебя был выбор. Ты выбрал предать меня, продать девушку за деньги, подставить ее ради наживы. Ну вот, а я выбрала это. – Я подняла кинжал, сверкающий в свете факелов в саду, где лежали мертвые стражники, которых я наняла.

Во мне вспыхнул гнев. Но было в нем и что-то еще, дикое, стихийное. Сила осознания того, что это был праведный гнев. История женщин и девушек, с которыми жестоко обращались мужчины, история, не имевшая последствий. Теперь я сама стану этими последствиями.

– Я выбираю месть. Я выбираю смерть. В конце концов, это то, что выбрал и ты.

Дарбаран вскочил и взмахнул мечом, но я легко уклонилась от ударов его клинка. Он споткнулся, кровь продолжала стекать по его ноге на паркетный пол. Он развернулся и снова бросился на меня:

– Я знал, что надо было тебя казнить, когда была такая возможность, но этот малолетний идиот хотел, чтобы ты осталась жива.

Я резко вздохнула, но у меня не было времени обдумать его замечание. Дарбаран бросился на меня, из-за безрассудства он был непредсказуем. Его меч пролетел всего в нескольких дюймах от меня. Я отбила его клинок острием кинжала, но не смогла подобраться с коротким ножом достаточно близко, чтобы нанести настоящий удар, учитывая, как беспорядочно Дарбаран двигался.

Мне нужен был мой меч. Я переместилась в комнату за спиной и увидела, что на стене над диваном висит мой тальвар. Я бросилась к двери, но Дарбаран преградил мне путь, подняв меч над головой. Он покачнулся, выглядя так, словно сильный порыв ветра мог сбить его с ног. Он взвыл и рванулся вперед. Но прежде чем Дарбаран успел нанести удар, он рухнул лицом вниз на каменную дорожку прямо передо мной. Я уставилась на него: он лежал на земле и стонал. Позади него стояла Нур и держала в руках большой горшок для дала[35].

Дарбаран с кряхтением поднялся на ноги и повернулся к ней, и теперь его меч был направлен в сторону Нур. У меня в ушах зазвучал рев, заглушая все, пока я не услышала один слабый крик. И поняла, что этот звук исходит от меня. Я опоздала. Я доберусь туда слишком поздно. Нур умрет.

– Нет!

Дарбаран бросился на Нур со своим скимитаром, и на ее лице отразилась паника, когда она потеряла равновесие. Я кинулась к ним со всех ног, оттолкнув Нур с дороги, и в то же время в ее сторону метнулся меч Дарбарана. Мое тело пронзила жгучая боль, когда его скимитар проткнул мой живот. Я опустила взгляд на золотую филигранную рукоять, торчащую у меня из живота, и поняла, что этот клинок тоже изготовил мой отец. Я подняла голову и оказалась лицом к лицу с Дарбараном и его торжествующей улыбкой.

Мое сердце сжалось от боли – не только боли от изогнутого лезвия, пронзающего мое тело, но