– Не один, – ответил Филин. – Не волнуйся.

И вдруг улыбнулся, очень спокойно и светло, словно его согревала сама мысль о том, что кто-то может за него волноваться. Арина улыбнулась в ответ.

– Хорошо, – повторила она. – Сижу и не высовываюсь.

Филин вышел из машины, неспешно прошел к фонтанам и, сев на скамью в стороне от Бессонова, вытянул ноги и уставился в телефон. Старуха грозила здоровяку кулаком, собачонка скалила кривые зубы. Вот сейчас появится Зверогон, здоровяк спустит ее с поводка, и она вцепится в ногу охотника на экзотов.

Уникума с манией величия.

Человек в маске вывернул из проулка, и Арина даже подпрыгнула на сиденье от неожиданности. Сердце затрепетало в груди, пропуская удары.

Он шел неторопливо и спокойно, будто ничего не боялся и ничего не терял. Но движения были дерганые, словно что-то в нем сломалось и никак не желало чиниться.

Низко надвинутая кепка, и глаз почти не видно – только полоска сумрака без малейшего проблеска света. Медицинская маска – грязная, заношенная. Сколько раз ее доставали из кармана, а потом, скомкав, убирали обратно? Спортивный костюм – мешковатый, на несколько размеров больше.

Арину вдруг охватило ужасом. Это шел не человек и не кто-то вроде русалки. По дорожке мимо фонтанов плыла та сила, которая способна была смести любой разум, любую смелость – так ураган ломает деревья и срывает черепицу с крыш.

По дорожке шло существо, которое было страшнее самой смерти.

Съежившись, Арина сползла по сиденью вниз, поджала ноги – чутье орало, что рядом хищник, и заставляло стать как можно меньше и незаметнее. Машина была припаркована далеко от фонтанов, но при мысли о том, что Зверогон может посмотреть на нее, душа погружалась в липкий кошмар без пробуждения.

Наверно, именно так он воздействовал на своих жертв. Показывал им свою суть, и они цепенели, не в силах сопротивляться.

Потом Арину начало отпускать. Кошмар медленно разжал ледяные пальцы на ее горле, и, тяжело дыша, словно после сдачи кросса, Арина приподнялась и увидела, как человек в маске усаживается на скамейку рядом с Бессоновым. Они обменялись кивками, словно старые знакомые, пожали друг другу руки, и в ладони Зверогона мелькнул маленький пакетик с белым содержимым.

Человек в маске кивнул. Убрал пакетик в карман, вытащил смятую горсть купюр, протянул Бессонову – тот спрятал их, не пересчитывая. Даже издалека Арине было видно, что к деньгам, слипшимся, скомканным и грязным, неприятно прикасаться.

Она так и не поняла, как Влад, который сидел в стороне, развернувшись спиной к Бессонову и Зверогону, вдруг оказался позади их скамейки и прижал пистолет к голове убийцы экзотов.

Здоровяк с собакой и старуха дружно двинулись вперед, вынимая оружие и отрезая Зверогону путь к отступлению. Парень в жилете дворника отшвырнул метлу, та грохнулась о плитку.

Арина застыла. Даже дышать было страшно.

Губы Филина шевельнулись, но слов Арина не разобрала. Наверно, он говорил, что Зверогон арестован.

И вот тогда она почувствовала, как убийца экзотов усмехнулся. Ощутила эту презрительную, холодную усмешку под маской, будто Влад только что сказал что-то невероятно забавное.

Невозможное.

Зверогон очень медленно поднял руки, пальцы слегка были растопырены, словно он показывал, что безоружен, но от этого никому не будет легче.

Бессонов рядом с ним трясся от ужаса – Арина видела, как быстро-быстро дергаются его плечи.

А потом все застыли.

Старуха, здоровяк, собака, парень в жилете дворника, Влад – все они знали, что должны действовать, но не могли пошевелиться. Арина ощущала солоноватый запах их ужаса: они не хотели подчиняться чужому безмолвному приказу, но не смели ослушаться.

В этом было что-то первобытно-жуткое. Немыслимое.

Филин отвел пистолет от затылка Зверогона. Медленно, преодолевая сопротивление души, поднес его к виску, ткнул стволом в кожу. Убийца экзотов поднялся со скамьи, сжал маску возле носа и едва заметно шевельнул указательным пальцем.

Лицо Филина исказилось страданием. Он сопротивлялся. Он сражался с чужой волей, как когда-то с Птицеловом – но Зверогон был сильнее.

Намного сильнее.

Арина не поняла, как вылетела из машины и бросилась к Филину. Ноги гудели, голова наполнилась пульсирующей болью, а тело сделалось неловким и чужим. Она сейчас была как мушка, влетевшая в желе: воздух сгустился, заполняя легкие, и смутно знакомый вкрадчивый голос повторял и повторял издалека: “Замри, умри, воскресни. Замри, умри, воскресни”.

Глаза Филина сделались черными – так расширился зрачок. Проламывая собой чужую волю, Арина повисла на руке Влада, с усилием оттягивая ее вниз, от головы, от виска, преодолевая сопротивление и чувствуя всей взмокшей шкурой, как Зверогон дергает указательным пальцем.

Грохнул выстрел.

***

– Влад. Влад, посмотри на меня.

Арина сидела рядом, ее ледяные руки лежали у Филина на щеках, а голос дрожал. Никогда-то она не делает так, как ее просят – и всегда это оборачивается спасением.

– Влад. Пожалуйста, я очень тебя прошу.

Кожу на виске жгло. Пуля скользнула по коже, оглушила, но Зверогон его не убил. Когда Филин выстрелил, то все вдруг пришло в движение – Арина, которая повисла, вцепившись в руку, повалила его на сухую траву, собака завыла, все сразу куда-то побежали, а Зверогон растаял.

Растворился в воздухе у всех на виду.

– Влад…

В глазах Арины стояли слезы. Она смотрела с такой тоской, с таким диким ужасом, что у Филина что-то болезненно сжалось внутри.

Тошнило. Голова была тяжелой и чужой. Висок пекло.

– Влад…

– Все хорошо, – выдавил он, и пальцы Арины дрогнули. Там, под холодом, шевельнулись струйки тепла. – Это царапина. Все хорошо.

Ничего хорошего, разумеется, не было. Зверогон превратил всех в марионеток: Филин до сих пор чувствовал чужую руку у себя в душе. Он был насажен на нее, словно игрушка в кукольном театре.

Если бы убийца экзотов захотел, Влад перестрелял бы всех – а потом вышиб себе мозги.

Но он почему-то этого не сделал. Зверогон будто позволил Арине отвести пистолет от Владова виска – и все-таки спустил курок потом, показывая, кто тут хозяин.

Кто по-настоящему владеет всеми.

– Все хорошо, – повторил Влад. Арина шмыгнула носом, погладила его по голове. Она сейчас была бесконечно, невыразимо счастлива – это счастье согревало, словно солнце на макушке лета.

– У тебя кровь, – прошептала Арина. Кто-то дотронулся до головы Филина, и краем глаза он увидел фельдшера скорой помощи в синей форме.

– Говорю же,