Филин посмотрел на нее с усталой снисходительностью, а потом подумал, что Арина права. Убийце надо было дать имя – хотя бы для систематизации преступлений.

– Зверогон, – кивнул Филин, соглашаясь. – Отличное прозвище. Теперь давай думать, что такого случилось в Турьевске, что он решил задержаться.

Девушка нахмурилась.

– Увидел меня? Понял, кто я?

Голос ее прозвучал тускло и глухо. Влад улыбнулся, надеясь, что его улыбка выглядит достаточно ободряюще.

– Было бы дело в тебе, Арин, он уже на тебя напал бы. Нет, здесь что-то еще. Надо понять, что именно.

***

Лемура нашли возле одного из мусорных баков возле пятиэтажки на окраине – прямо за домами начинался березовый лес, весь Турьевск ездил туда по грибы. Животное было завернуто в темный пластиковый пакет – побирушка, который этот пакет развязал, не стал тратить время даром, а помчался в опорный пункт полиции через два квартала.

– Да я сразу понял, тут мокруха, – сказал он, поглядывая мимо Филина в сторону мусорных контейнеров. – Нормальные хозяева так свою живность не выбрасывают. А раз мокруха, значит, вызывай, Вася, ментов и не кашляй.

И тотчас же хрипло раскашлялся и сплюнул на асфальт – участковый посмотрел очень выразительно, и побирушка убрался, не дожидаясь особых приглашений.

Присев на корточки, Белла осторожно развернула черный пластик – окоченевший лемур вытянул лапы, словно пытался убежать, глаза его были открыты. Влад не заметил никаких внешних повреждений – Зверогон не издевался над жертвами ни до, ни после смерти.

Все-таки Арина была права. Когда убийца экзотов получил имя, то словно выдвинулся из тьмы, в которой скрывался. А значит, они сумеют его найти – сейчас Филин не сомневался в этом.

– Ну что я вам скажу, ребята, – Белла сделала несколько снимков и убрала фотоаппарат. Поворошила шерсть, потрогала лапы, заглянула в открытые глаза. – Умер он еще вчера вечером или почти сразу после полуночи. Но!

Она указала куда-то на шею, но Филин не увидел в ней ничего особенного. Вроде, голова сидела немного криво, но он слабо разбирался в лемурах.

Надо же, и суток не прошло с тех пор, как Литвинцева пыталась соблазнить его – и вот Филин смотрит на то, что от нее осталось. Как все хрупко, как беззащитно.

Он понял это, когда потерял Лизу – и убедился снова.

– Сломано несколько позвонков, – объяснила Белла. – То есть наш убийца взял его уже мертвого за шею, вот так, сжал с огромной силой и несколько раз встряхнул. Выплеснул свою ярость и разочарование.

– Еще один слом схемы, – заметил Филин. – Теперь он проявляет чувства, видите? Очень живые и яркие чувства. Досада, злость, разочарование.

– Это от усталости, – сказала Белла. – Делаешь-делаешь, а цели никак не достигнешь. Каменный цветок не выходит. И мы его еще со всех сторон обложили. Вот он и выместил эту злость на мертвом бедолаге.

– А раз у него есть чувства, которые он больше не скрывает, то он наляпает ошибок, – произнес Филин. – Как Окопченко. Он был в ярости, когда я чуть не вырвал ему глаз. И эта ярость и страх от собственной ущербности погнали его в больницу. Надо понять, как и куда нам погнать Зверогона.

Белла выразительно подняла бровь.

– Зверогон? – она покосилась на Арину, которая все это время тихонько стояла в стороне. – Кажется, я знаю, кто придумал такое милое прозвище. Выразительно, ничего не скажешь.

Из подъезда вышла женщина в цветастом летнем платье: посмотрела на полицию и экспертов возле мусорного бака, на развернутый пакет вокруг окоченевшего лемурьего тельца. Покачала головой.

– Тут вчера компания сидела, голосили до до трех ночи, – сообщила она. Филин качнул головой, подошел.

– Видели их?

Женщина кивнула в сторону балконов второго этажа.

– Видела, вон моя квартира. Считай, мне в окна орали. Потом я подумала: хватит. Вышла на балкон, ведро воды на них выплеснула.

Филин даже усмехнулся. Героическая женщина, ничего не скажешь.

– А они?

– Разбежались, конечно.

– Не угрожали?

– Витек орал что-то, – женщина указала на соседний дом. – Витек Гарбузов, из четвертого подъезда. Но я не слушала. Легла спать – и тут снова какая-то возня у мусорки.

– И вы выглянули?

– Да, – женщина вдруг поежилась, словно рассказывала о ком-то очень опасном, и это именно он, а не безобидный выпивоха Витек мог прийти к ней ночью. – Возле мусорки был какой-то парень в спортивном костюме. Бросил пакет в контейнер, закрыл крышку, пошел. И вот вы знаете, он остановился, потом вернулся, вытащил свой пакет и положил на землю.

Во взгляде женщины был испуг. Густой, неподдельный.

– Честно говоря, я испугалась, – призналась она. – Было в нем что-то неправильное. Не знаю, как объяснить, но он будто и шел не так, и двигался не так. Будто в нем что-то сломалось, а он этого еще не понял. Я даже к окну не стала ближе подходить, смотрела из комнаты.

– Лицо его видели? – спросил Филин. Глаза женщины вдруг сделались по-детски растерянными.

– Не знаю, – совершенно искренне ответила она. – У него как будто не было лица.

И всхлипнула, поднеся руку ко рту. Замотала головой, словно просила: ничего больше не спрашивайте. Оставьте меня в покое.

***

Когда они сели в машину и выехали на улицу Кутукова, которая пронзала Турьевск, словно копье, у Филина зазвонил телефон. Краем глаза Арина увидела, что звонит Бессонов, и по спине прошла волна холода. Влад ответил на звонок, поставив телефон на громкую связь, и Бессонов сказал:

– Короче, он мне написал. Сказал, что сегодня в два часа будет у фонтанов. Сычу я уже позвонил. Успеете?

Голос барыги звучал точно так же, как и в мире Арины – она поежилась и снова спросила себя: почему здесь нет моего двойника? Почему нет ни мамы, ни Павла? А Бессонов есть, никуда он, дрянь такая, не делся.

Филин покосился на часы. Без двадцати два.

– Успеем, – ответил он и прибавил газа.

Фонтаны, у которых была назначена встреча, давно не работали. Чаша одного была пуста и замусорена, второй отвели под клумбу, которая сейчас краснела календулой и бархатцами. Бессонов сидел на скамейке, что-то лениво просматривал в телефоне – он был в точности таким же, как в мире Арины. Идеальная копия, и от этой идеальности бросало в дрожь. Филин припарковался в стороне, отстегнул ремень безопасности и сказал:

– Сиди здесь. На улицу не высовывайся.

– Хорошо, – кивнула Арина и испуганно поинтересовалась: – Ты что, один там будешь?

Влад кивнул в сторону здоровяка, который выгуливал на газоне собачонку на тонких паучьих ножках. Собачонка сделала кучу,