Глава 17. Мы не рабы, мы люди.

Очнулся я в кровати. Деревянная кровать, упругий, но мягкий матрас, уютное, слегка придавливающее одеяло и подушка. Мне не хотелось открывать газа, чтобы не спугнуть ощущения дома. Но желание сходить в туалет и выпить воды победило комфорт и уют с приличным перевесом. Тяжёлая голова, с трудом была поднята с подушки, отомстила пульсирующей болью по вискам. Трясущиеся руки, опираясь об изголовье кровати, помогли подняться на ноги, но меня закачало. Собравшись с силами, я неторопливым шагом направился на поиски туалета. Обследовав уютные комнаты дома, я наткнулся и на заветную дверь, за которой обнаружил сокровище комфорта – унитаз. А выбравшись из туалетной комнаты, умылся обычной водой в ванной комнате, из обычного крана. Удивлению и радости простым земным мелочам не было предела. Я начал приходить в состояние человека.

Обойдя ещё раз комнаты, в одной из них я обнаружил сидящую в углу Тави, в полудремном состоянии. Поискав на полках, я раздобыл медный горшочек, в который налил воды из-под крана. Попив и размочив горло от жуткого обезвоживания, я набрал ещё воды и отнес Тави. Она вцепилась в медную тару двумя руками и не отпускала, пока не осушила целиком. В одной руке она держала мой телефон и, похоже, не разжимала её со вчерашнего дня. Дрожащим голосом она спросила:

–Что со мной, почему мне так плохо?

–Похмелье! – ответил я, усомнившись, что телефон сможет перевести это слово.

В ванной комнате была раковина, ванная и небольшая лавочка. Я поднял Тави на руки и отнёс на лавочку, стоящую напротив ванной. Включив тёплую воду, я наполнил ванну. Помогая раздеться, уложил её в ванну, где она перестала трястись и расслабилась.

–Это тебе не паровая. – сказал я и отправился на кровать с медным горшочком в руках, наполненным живительной влагой. После вчерашней попойки меня качало и трясло. Упав на кровать в полудрёме, я попытался привести мысли в порядок и вспомнил, как разодрал руки, забираясь на фонтан, как механическая птица уронила меня в воду, и моя спина от этого нещадно болит, и как Иван с песнями тащил меня до кровати.

Спустя полчаса Тавиплывущей походкой вышла из ванной комнаты. С натянутой улыбкой она уплыла в соседнюю комнату и с характерным звуком грохнулась на кровать. Я уснул. Не знаю сколько времени прошло, но когда я отрыл глаза, Тави уже бодро курсировала по комнатам, собирая свои вещи, разбросанные по углам. Видимо вчера, когда Нади уводила её, вещи с Тави просто высыпались по пути. Как не странно, моё барахло было аккуратно сложено на тумбе рядом с кроватью.

Я умылся, оделся и поспешил найти Ваню – мне было интересно его самочувствие. Во время вчерашнего рассказа он выпил раза в два больше меня. Остановившись у входной двери, я подумал о том, что не знаю, где находиться этот дом, я шагнул за порог. Перед моими глазами, напротив, было то кафе, в котором вчера проходила упоительная вечеринка. За крайним столиком в кресле сидел Ваня, накрывшись шляпой, и дремал. Тави, догнав меня в дверях, вышла вместе со мной, громко хлопнув за собой дверью. От скрипящего хлопка Ваня оживился и, бодро поднявшись с кресла, поспешил, прихрамывая, ко мне. Все жители остановились и замерли, не спуская с меня взглядов, только мехи продолжали работать.

–Я же говорил, что докажу. – Ваня показал пальцем на крышу дома, из которого мы вышли. На верхушке смирно сидела та самая механическая птица, поворачивая только голову. Попробовав осуществить фокус, который я делал с гекконом, я скомандовал ей, и она беспрекословно исполнила задуманное мной. Взлетев с крыши, она зависла над нами и медленно спустилась мне на руку, вцепившись в наруч. Издалека она выглядела меньше, и ощутив на своей руке вес килограмма в три, я начал рассматривать это произведение искусства.

Жар-птица из русских сказок, феникс из греческих мифов, да что уж там, может бенну из древнего Египта – название сути не меняло. Эта птица по-настоящему полыхала огнём. Под некоторыми перьями, отливающими серебром и золотом, у нее находились маленькие форсунки, которые и поднимали эту красавицу в воздух. Если эта птица полетит быстро, то за ней появится приличный огненный шлейф. Каждое перо красавицы отливало неповторяющимся узором, а глаза, как многогранные рубины, переливались на свету. Орлиный клюв поражал своей остротой, впрочем, как и когти на серебряных лапах. Длинный павлиний хвост, видимо, служил ей стабилизатором в полёте и придавал визуально объема. Я достал из сумки маслёнку и накапал немного масла ей в клюв. Меня посетила мысль, что маслёнку пора менять на фляжку. После лакомства птица гаркнула и перебрала своё оперение, пошевелив каждым пёрышком, продувая все свои форсунки.

Отвлёкшись от любования столь искусной работой, я осмотрелся вокруг. Помимо Тави и Ивана, стоящих рядом, меня окружили жители всего города. Они стояли вокруг меня, приклонив колено и опустив головы. Чего они от меня ждали и что я должен был делать в этой ситуации, я не знал.

–Ваня, что они от меня хотят? Почему весь город здесь?

–Ты для них божество. В писаниях говорилось: «Придёт тот, в ком течёт древняя кровь, и принесёт он на Гулар радость и счастье». Люди на этой планете живут, подчиняясь режиму хранителей, но надеются и верят в спасителя. Поэтому каждое твоё слово для них священно.

Я скомандовал птице взлететь обратно на крышу, а на плечо посадил геккона.

–Я постараюсь сделать всё, что от меня зависит, и помочь всем, чем смогу. – закричал я во всё горло.

Ваня перевёл мои слова толпе, и волна довольных криков завибрировала эхом в подземном городе. После Ваня повёл нас в мастерские, время от времени похмеляясь из маленькой фляжки, которую доставал из грудного кармана. Когда мы пришли в мастерские, там, помимо испытательных стендов, лаборатории, верстаков, непонятных станков и кучи другого незнакомого мне оборудования, в самом дальнем и тёмном углу стоял стол Ивана. Видимо за ним проходили разные совещания и советы, так как вокруг было много стульев, а края столешницы были сильно затёрты. Включив свет, Ваня заговорил серьёзным голосом:

–Я много лет выстраивал сеть истинных почитателей древних, которые и привели вас сюда. Я надеялся на твоё появление, так как в исторических хрониках о тебе нет никакой информации, а значитраньше меня ты не появлялся. Но, как аккуратно и эффективно распространить информацию о твоём появлении и не поднять преждевременный бунт, я не знаю. Ведь малейшая информация