Ваня подошёл к стене за его столом – она была закрыта старым тяжёлым гобеленом. Отдёрнув занавес, он открыл карту Гулара, на которой у него всё было переплетено нитями разного цвета, заклеено множеством записок и маркеров, а куча стрелочек указывала на разные не маркированные места на карте. Что это всё означало, знал, видимо, только он один. Все записи Ваня делал на русском языке, а лучшей шифровки и придумать было нельзя.

– Нужно начать с лерков. – прозвучало из моего телефона.

Тави предложила искать таких, как она – искренне верующих в появление древних и не особо почитающих своих руководителей.

–Когда я обучалась в научной башне, встречала много жаждущих свободы и верящих в хорошее будущеелерков, полных идеями и фантазиями. Всё меняется тогда, когда они выходят на свои должности, к которым их целенаправленно готовят. За пару лет они превращаются в озлобленных марионеток – подчиненных учёных и мудрецов. Если уж и нести зерно правды в массы, то лучше посеять его в научной башне. Да и разлад лучше начать из центра управления лерками.

Тут и я молчать не стал и предложил свой вариант:

–А я хочу предложить распространять слухи через всех пожилых людей, ведь даже ты, Тави, узнала про Ванруса от старого лерка из шахт Динла. Когда стариков отстраняют от выполнения каких-либо задач, у них появляется много свободного времени, и если это время направить в нужное русло, от них можно получить огромную помощь. Вспомни, Ваня, как бабушки на лавочках у домов в России знали всё обо всём, и новость у них разносилась моментально. А если им разрешить отправляться в башню памяти по собственному желанию, думаю, это придаст им много сил, чтобы постараться.

–Ваши предложения конечно хороши, но я повторю – один неконтролируемый слух может развернуть полномасштабную войну, которая унесёт много жизней. Нам нужно хорошо подумать над этим вопросом, а пока развивать дальше сеть наших доверенных лиц на планете. В подземелье вы в полной безопасности, все условия для вас будут созданы. Но сейчас я бы попросил вас выучить языки: Тави -русский, а Джону пора учить язык Гулара. Иначе, когда придёт время открыть миру древнего, а он не знает языка своей паствы, то хранители просто поднимут нас на смех.

Согласившись со словами Вани, мы отправились в кафе, чтобы поесть. Перед уходом Иван вручил нам сшитые листы бумаги с рукописным текстом.В этой тетради были записи о том, как он сам изучал язык Гулара. По сути, русско-гуларский учебник, с которым нам намного проще будет учиться.

Прошло два месяца. Я уже начал понимать, о чем разговаривают местные без помощи переводчика на телефоне, но говорил пока на гуларском не особо внятно. Тави тоже делала успехи, и когда мы разговаривали друг с другом на каше из двух языков, понимали друг друга в совершенстве. Помимо языка я начал изучать премудрости механики, пропадая в местных мастерских. То, как мастера заставляли двигаться, работать разные механизмы, как оживляли вышедших из строя мехов – это было настоящее искусство. Мне сделали новую одежду и портупею для разгрузки от лишних вещей. Вид у меня, конечно, стал далеко не худощавого учёного, который только по выходным выбирается из лаборатории. К кожаному кафтану, который на мне сидел идеально, были пришиты полезные скрытые карманы приличного объема. В них я смог распихать всю мелочь из своей сумки. К одному из рукавов пришили дополнительный плотный кусок кожи для посадки моего нового питомца на руку, ведь его острые когти оставили приличные проколы после первого знакомства. На другую руку мне подогнали и усовершенствовали подаренный Нагом наруч, он теперь был оснащён автоматической обоймой для дротиков с переключение режимов стрельбы. Моим порванным и протёртым походным ботинкам пришли на смену высокие кожаные, с небольшими механизмами, которые сильно снимали нагрузку со стопы, и я чувствовал неописуемую лёгкость во время ходьбы. А главное, мне сделали отличный домик для геккончика, где он чувствовал себя уютно и мог самостоятельно открывать дверцу. Цеплялся домик как подсумок мне на пояс и не мешался, болтаясь как кофр от бинокля.

Каждый день я ходил на тренировку каких-то местных боевых искусств, которые несколько раз на дню практиковала Тави вместе со своим новым боевым товарищем, Нади. Так как толка от меня в драке было мало, я, приходя на их тренировки, больше смотрел и иногда использовался девчонками в качестве груши для отработки приёмов. Пытаясь сделать из меня воина, они швыряли и колотили, вбивая в меня механику боя, как говорила Нади. Отрабатывая на мне разные приёмы, Тави говорила, что вырабатывает во мне инстинктивные рефлексы, но по моим ощущениям, во мне вырабатывали лишь привычку к болезненным оплеухам. В общем, скучно не было никому. Напарница Тави по спаррингу ещё занималась тренировкой рейдеров её отца. Она вела физическую подготовку новых кадетов и не давала потерять форму действующей спецгруппе.

Группа рейдеров в городе выполнялафункции полиции, армии, охраны и всего, что было связано с безопасностью. Они группой в сорок человек умудрялись оказывать серьёзное противостояние служителям древней крови и даже держали их в страхе. Служители уже долгое время не показывали носа в городе у подножья горы, а если и заявлялись, то только пролетали мимо, разок зависнув над площадью. Командиром у группы был Медо, самый опытный и подготовленный. Он сопровождал Ванруса почти постоянно, и всё, что происходило в городе, знал и контролировал. Ваня создал эту группу по образу и подобию с русским ГРУ, взяв основу из книжек, которые раньше любил читать.

Местная жизнь своими правилами и законами сильно напоминала земную, с одним лишь значительным отличием. Там не было рыночных отношений. Если ты хотел есть, ты мог спокойно прийти в кафе и поесть, если тебе нужна была одежда, ты мог попросить портного дать тебе её или сшить по размеру. Если тебе были нужны какие-то личные вещи, то город тебя ими обеспечивал. А общими вещами мог воспользоваться любой. Все жители работали на благо города без ссор, раздоров и ругани. Каждый хотел заинтересовать остальных своими умениями: портной – новыми костюмами, повар – новыми блюдами, учёные, химики, механики – своими изобретениями. Никто никому не завидовал, потому что мог получить всё то же самое безвозмездно. Идеальная утопия, которую я наблюдал своими глазами,