Внутри него бушевала буря противоречивых эмоций. Леденящий страх сжимал желудок, напоминая о том, что стоит на кону – не только Арчибальд, но и, возможно, сама душа города. Но поверх страха, как пена на гребне волны, плясал дикий, пьянящий азарт. Это был тот самый момент, ради которого он жил – момент наивысшего риска, когда все висит на волоске, а твое сердце колотится так, будто хочет вырваться из груди и присоединиться к танцу вероятностей. И сквозь этот хаос чувств пробивалась острая, почти интеллектуальная ярость. Ярость на это высокомерное, безразличное существо, которое считало его, его эмоции, его всю жизнь – всего лишь статистической погрешностью.

– Идем ва-банк, – тихо сказал Лаки, и его голос был спокоен, как гладь озера перед бурей. Но внутри все пело от напряжения. Каждый нерв был натянут до предела. Он ставил все. Все свои фишки, весь свой наличный расчет, всю свою веру в хаос, в удачу, в тот непредсказуемый человеческий фактор, который всегда ломал любые расчеты. Он бросал вызов не просто существу, а самой идее предопределенности.

Он не видел ее лица, но ощутил волну холодного, безразличного удовлетворения, исходящую от сущности. Она была так уверена. Так абсолютно уверена в победе, в незыблемости законов, которые она олицетворяла. Она видела цифры, вероятности, чистые линии судьбы. И на этих линиях его поражение было уже прописано.

«Согласна. Открывайте карты».

И в этот момент, глядя на это немое торжество бездушной математики, Лаки улыбнулся. Это была не улыбка счастья или надежды. Это был оскал охотника, загоняющего зверя в ловушку. Это была улыбка человека, который только что осознал, что держит в руке не ту карту, которую все думают. Самое время нарушить правила. Не ее правила. Не правила покера. Правила самой этой встречи. Тот фундаментальный закон, что они здесь играют. Пора напомнить этой древней силе, что она имеет дело не с цифрами, а с Лаки Кэшем. А с ним всегда стоит ожидать неожиданного.

ГЛАВА 17: Решающий бросок костей. Подмена и разоблачение

В тот миг, когда Лаки собрался открыть свои карты, в его горле застрял комок, размером и плотностью с добрую бейсбольную биту. Не метафорическую, а самую что ни на есть настоящую, из твердого клёна. Воздух в бывшем цеху скотобойни сгустился до консистенции холодного супа, и каждый вздох его лёгких давался с таким усилием, словно кто-то навалился ему на грудь мешком с мокрым песком.

– Минуточку! – громко произнес он, и его голос прозвучал не как просьба, а как хлопок бича, разрезающий гнетущую тишину, ту самую тишину, что пожирает звуки, надежды и, черт побери, даже свет. Он поднял руку, и этот жест был наполнен такой дешёвой, балаганной театральностью, на какую только был способен старый шулер. Но сработало. Даже Тень, это воплощение космического безразличия, на мгновение дрогнула, и её безликая сущность сфокусировалась на нём с удвоенным вниманием.

Волна ледяного недоумения, тяжелая и густая, как отработанное машинное масло, исказила пространство. Давление в ушах Лаки возросло, заставляя его сглотнуть. Внутри черепа, прямо за глазными яблоками, где-то в районе шишковидной железы, которую он всегда представлял себе в виде сморщенного орешка, проскрежетал голос. «Правила установлены». И в этой фразе впервые прозвучала не просто констатация, а предупреждение, от которого по спине пробежали мурашки, резвые и противные, как тараканы.

– Правила, установленные для покера, да, – согласился Лаки, медленно вставая. Его колени хрустнули с таким звуком, будто ломались сухие ветки. Дважды. Он чувствовал себя старым, разваливающимся на запчасти фургоном, но внутри, в самой глубине, где-то под слоями страха и цинизма, тлела искорка того самого азарта, что заставляет людей прыгать с парашютом и есть устриц. Его движения были плавными, выверенными, как у фокусника, готовящего свой главный трюк, тот самый, после которого зрители либо хлопают до онемения ладоней, либо вызывают полицию. – Но наша истинная игра никогда не была в покере. Она в самой сути азарта. В его грязной, вонючей, прекрасной душе. Вы играли в покер, следуя математике, логике, чистой вероятности. А я… – он сделал паузу, глядя прямо на две светящиеся точки-проколы, в которых угадывалось нечто древнее и бездушное, – …я все это время играл с вашим восприятием. И теперь я вызываю вас на настоящую, чистую игру. Ту, что не подчиняется вашим расчетам. В кости. Старую, добрую, как грех, игру в кости.

Он полез в карман, и его пальцы нащупали там два сокровища: заветную белую кость и холодный корпус «Детерминатора». Он достал сначала кость, подержал её на ладони, давая Тени рассмотреть этот простой, затертый до блеска кусок слоновой кости, который повидал на своём веку больше жульничества, чем все залы суда штата вместе взятые.

– Один бросок. Ваша сила против моего жульничества. Ваша мощь, ваша власть над вероятностью – против старого, как мир, трюка. Вы используете всю свою мощь, чтобы выпала единица. А я использую «Детерминатор», – он шлепнул ладонью на устройство, чувствуя, как оно вибрирует в ответ, словно живое, словно голодный младенец, требующий своей порции хаоса, – чтобы выпала шестерка. Согласны? Или вы боитесь настоящей случайности? Той, что рождается не в ваших уравнениях, а в момент, когда кость отрывается от пальцев, в этом крошечном промежутке между контролем и падением, где и живёт та самая, божественная азартная дрожь?

Тень замерла. Идея была абсурдной, оскорбительной для существа, являвшегося воплощением закона… и чертовски неотразимой. Прямой вызов её власти. Плевок в лицо самой Случайности. Азарт, пусть и чужой, пульсировал в воздухе, и он был для неё как наркотик, как единственная искра в её вечном, бесконечном холоде. Она зависела от этого, как алкоголик от бутылки.

«Согласна», – прозвучало в голове Лаки, и в этот раз голос был похож на треск ломающегося льда в ледяном озере, где тонули надежды, наполненный холодной яростью и любопытством, с которым кошка смотрит на пока ещё живую мышь.

Сердце Лаки едва не выпрыгнуло из груди, проломило рёбра и не умчалось в ночь, подальше от этого безумия. Она клюнула! Чёрт возьми, эта туша космического высокомерия клюнула на самую дешёвую удочку! Он щелкнул «Детерминатором», выкрутив все регуляторы