в салочки. Осьминоги подбрасывали друзей в воздух, устроив подобие водных горок. А сам я… ловил малышку, заливисто хохочущую, падающую мне в руки. Я что-то кричал ей по имени… Но боль заглушила имя, пульсацией крови в ушах. Малышка что-то кричала мне в ответ и смеялась. И всё, что я пытался сделать, — это запомнить лица, но они тут же смазывались и осыпались песчинками. От этого было глубоко больно внутри, как будто бы кто-то когтями выдирал из меня самое дорогое, что у меня было. Внутри всё рвалось и противилось подобному. Я рычал, пуская пузыри под водой, пытаясь уловить хотя бы какое-нибудь воспоминание, хотя бы какую-нибудь деталь, оставить себе что-то самое дорогое.
Вспышка боли завершилась так же неожиданно, как и началась. Меня буквально за волосы вытянули из-под воды. Это была Алиса Тенишева.
— Князь, вы так не пугайте! — её обеспокоенный взгляд сверлил моё искажённое гримасой боли лицо. — С вами всё в порядке?
— Простите, д-да… — чуть заикаясь ответил я.
Настроение было несколько подпорчено, и я направился к берегу, а следом и мои товарищи по прогулке. Солнце уже давно село, потому я создал подобие небольшого костерка — пусть и иллюзорного, но всё равно у него было приятно сидеть и греться.
Алиса разобрала корзинку, подготовив бутерброды и сангрию. Делала она это молча, бросая на меня странные взгляды.
Керимовы выходили последними. Я услышал тихий разговор между братьями:
— Что это с ним? Он тонул? — задавался вопросом Селим.
— Нет, — Мурад был категоричен в своём мнении. — С ним явно было что-то не так, но умирать он не собирался.
— Мне его состояние болевой шок напомнило, — поделился соображениями младший Керимов. — Но от чего? Медуз не было. Иллюзиями он не пользовался, чтобы его от перерасхода резерва так скрутило. Может, переоценил свои силы?
— Не уверен, — покачал головой Мурад. — Возможно, что это последствия давнего нападения Светловых, в которое мне в своё время пришлось вмешаться вместе с нашими всадниками на костяных вивернах. Светловы его чуть калекой не оставили, и то, что он сейчас выглядит вот так, — это, в общем-то, заслуга княгини Угаровой и лекарей. Так что может что-то не долечили. Но такое лучше не обсуждать.
— Слушай, а правда, что говорили, будто княгиня пересадила ему ногу горга?
— Правда.
— А почему тогда она выглядит как самая обычная? — удивился Селим.
Вот же бесхитростная душа! Он даже не пытался сдерживать не самые удобные вопросы. Мне даже стало интересно, сколько же ему на самом деле лет, если он сказал, что не намного старше меня… Судя по яркости свечения ауры, она у него была на уровне третьего, максимум четвёртого ранга, что, конечно же, по меркам древнего аристократического рода было достаточно низким показателем.
— Селим, ты иногда как дитя малое, — покачал головой Мурад отворачиваясь к морю и обтираясь полотенцем. — Он полтора часа назад при тебе создал две овеществлённые иллюзии химер и привёз на этих химерах нас на побережье. Ты думаешь, этому человеку сложно набросить иллюзию на свою конечность, чтобы не пугать девушку и выглядеть как все?
Селим скупо улыбнулся:
— Действительно, не подумал.
У костра мы просидели ещё около получаса. Селим рассказывал байки из археологических экспедиций. Оказывается, он вместе с Костомаровым пропадал в них последние пару лет. Я всё же решил спросить напрямик о его возрасте. В итоге оказалось, что ему было всего двадцать. Отсюда и ветер в голове, и подобная непосредственность, которая никоим образом не приветствовалась его родом. Но Мурад братишку просто обожал и всегда готов был помочь. Предполагаю, что самому Мураду явно было гораздо больше, чем нашей троице, но он умел расслабляться и вливаться в компанию, не пытаясь противопоставлять свой возраст нашей молодости.
Сангрия подошла к концу, как и бутерброды столь уместно прихваченные Селимом. Мы развалились на песке вокруг костра и смотрели на звёзды.
— Иногда я хочу сделать так же, как и ты, братец, — послать всех к демонам, и сбежать на край света, где всегда тепло и нет необходимости выполнять свои аристократические обязанности, — тихо заговорил Мурад, глядя бездумно в звёздное ночное небо.
Звёзд было столько, будто щедрый волшебник, шёл с дырявым ведром и рассыпал их по небосводу в Млечный Путь или Реку Времени, как называли её эрги… Тихий шум прибоя смешивался с отдалённым стрекотом всё тех же степных сверчков, но не мешал никак нашему разговору.
— Нет, братец, ты не сможешь, ты для этого чересчур ответственный, — хмыкнул Селим и пошевелил созданным магией иллюзий «поленом» угли в костре, при этом с благодарностью глядя на меня. Атмосфера всё же очень много значит в такие моменты. — Это я, самый младший, непутёвый и бесперспективный в магическом отношении, могу позволить себе подобные выходки. Активом рода я не числюсь, скорее уж пассив. А тебе придётся тянуть эту лямку до конца. Дай боги, конечно, здоровья нашему отцу, тогда у тебя будет возможность хотя бы выбираться с семьёй в отпуск куда-нибудь ко мне на юг.
На фоне тяжело вздохнула Алиса, то ли печалясь об отпуске, то ли об отсутствии нормальной семьи.
Домой мы возвращались спустя два с половиной часа после вылета. Время близилось к одиннадцати часам ночи, а завтра предполагался ранний подъём. Настроение, в целом, было хорошим. Химеры уверенно держали направление обратно на лагерь без подсказок. А мы все прилично подустали — день был насыщенный, и хотелось поскорее растянуться на своих матрасах.
Но стоило нам приблизиться к лагерю, как я резко запретил химерам снижаться.
Весь лагерь под нами кишмя кишел всевозможными тварями.
Глава 20
— У вас всегда такое по ночам творится? — на всякий случай поинтересовался у Селима. А то мало ли, у них, соответствующие представления от местной флоры и фауны не впервой, и они знают, что с этим делать?
— Н-нет, — заикаясь, ответил младший Керимов.
— Погибшие есть? — тут же привлёк я внимание Мурада.
Тот сосредоточился и, закрыв глаза, принялся водить рукой над лагерем.
На самом деле на на крохотном пятачке определить жизнеспособность трёх десятков человек — не такая уж большая проблема. Другой вопрос, что у Мурада что-то явно пошло не так. Его потряхивало так, что Селиму пришлось придерживать брата, дабы тот не свалился с химеры.
На висках и на лбу у
