их обошли с флангов. Я ещё раз взглянул магическим зрением на происходящее и совершенно ни черта не понял. Некромантская магия болотного цвета расплывалась, размешивалась в чёрных кляксах тварей, прущих на Керимовых, как будто бы размываясь и теряя силу. Нет, отголоски, конечно, светились, но всё-таки мощность долетающих конструктов была меньше исходной как не в два-три раза. И потому тварям достаточно легко было задавить Керимовых числом. Мурад пытался прикрывать младшего брата, но при этом удерживать две стороны атаки попросту не мог. Крылогриф ещё маневрировал, но и ему уже досталось. Из лап торчали какие-то странные шипы-иглы, отстреливаемые одной из летающих тварей. И даже отсюда я видел, что одно крыло химеры обагрилось кровью.

Подсознание отреагировало само. Собрав внутри себя чувство страха, я выдал волну для того, чтобы отпугнуть тварей от Керимовых и создать для тех коридор. Но волна подействовала на них несколько иначе: они не бросились в рассыпную, они словно замерли, принюхиваясь и пробуя на вкус ударившую по ним силу. Правда, и собственной цели я всё же достиг, пусть и столь опосредованно. Пока твари замерли, крылогриф, увидев нас, рванул в мою сторону, выводя Керимовых из оцепления.

Влив больше силы в иллюзию химеры, я сперва подлечил своё творение, а уж после отдал приказ подниматься в воздух как можно выше для того, чтобы обезопасить Керимовых. Мы же вместе с Гором и Алисой рванул в сторону пирамиды. Вся эта визжащая, рычащая, кричащая стая рванула следом за нами. Алиса свесилась с седла вниз и сообщила:

— Нижний ярус тоже за нами рванул. Ты был прав, — признала она.

«Ещё как прав», — мелькнули у меня мысли, вот только идти в гости в пирамиду я не планировал. Подлетая к оголившейся стене гробницы, я сперва хотел зашвырнуть табличку туда, но потом прикинул, что если она глиняная, то с такой высоты может вообще-то и расколоться. Ещё неизвестно, как её охранники на порчу имущества отреагируют. А посему, подхватив табличку потоком воздуха, я мягко опустил её на одну из ступеней пирамиды, а после что есть мочи гаркнул:

— Мы вернули ваше! Паритет восстановлен! Мы не лезем к вам, вы не лезете к нам!

Твари будто замерли, прислушиваясь ко мне. А после, я готов поклясться, что одна из летающих тварюшек, чем-то похожая на помесь петуха, змеи и козы, кивнула бородатой мордой и повела своё воинство обратно в гробницу.

* * *

Принц Андрей сидел в своём кабинете и попросил адъютанта, камер-юнкера Железина, никого к нему не впускать. Предстояло о многом подумать. По сути, мать сидела в казематах всего неделю, а он уже зашивался. Причём прекрасно осознавал, что сейчас, пусть и создался некий цейтнот после нападения, однако же и обычный вал проблем совершенно немаленькой империи — не меньше того, что сейчас свалился на его голову. Мать же с этим справлялась более десяти лет. Не жаловалась, не возмущалась, искала меры противовесов между разными группами влияний и при этом продолжала вести свою политику.

Андрей Алексеевич прекрасно осознавал, что опыта у него недостаточно для того, чтобы в полной мере заменить мать. Уже сейчас он прекрасно видел, как к нему пытаются подсунуть нужных людей и через них повлиять на его решения. Едва ли не вся аристократическая верхушка империи вдруг решила, что без опеки матери и того же двоюродного деда наследник престола — лёгкая мишень для лоббирования множества дворянских интересов. Андрея такая ситуация не устраивала. Гораздо больше его устраивала ситуация, когда разные группы дворян, конфликтуя между собой, соревновались и лоббировали свои интересы через определённых лиц. И оба этих лица сейчас сидели в казематах.

Обкатав мысль, пришедшую ему в голову (и которая бы однозначно понравилась отцу), и так и этак, Андрей вышел из собственного кабинета через потайной ход. Спускаясь по внутренним коридорам дворца в сторону казематов, Андрей ещё раз обдумывал, что скажет матери. Отчасти принятию решения о встрече с матерью способствовал ещё и разговор с младшей сестрой Лизой накануне вечером, когда он читал ей сказку вместо матери.

— Андрюш, ты обиделся на маму? Неужели ты поверил, что она может желать тебе зла? — смотрела на него принцесса удивительно серьёзным взглядом голубых глаз.

Прежде чем ответить сестре, ему пришлось тщательно выбрать слова, чтобы быть честным перед самим собой и перед Лизой.

— Нет, сестрёнка, в то, что она хотела сделать мне плохо, я не верю. Но её понятие «хорошо» может несколько отличаться от моего. И пока я не придумаю, как примирить её «хорошо» и моё «хорошо», мне придётся много думать.

— Одному сложно много думать, от этого начинает болеть мозг! — со знанием дела ответила принцесса. — У мамы, вон, целый совет был, с кем она советовалась. А у тебя кто?

— У меня ты — умница, красавица и советчица есть, — улыбнулся принц.

— Ну, я-то ещё маленькая. Вот подрасту, может быть и буду у тебя умницей-разумницей-советчицей. А пока тебе свои люди нужны, верные. А пока таких нет, только на кровь можно надеяться, — совсем уж по-взрослому вздохнула Елизавета. — Кровь Пожарских, она ведь такая, не предаст. Да и клятвы тоже для кого-то придумали. Короноваться тебе надо, чтобы все тебе лично клятвы верности принесли, и тогда вопросов меньше будет.

Детские мысли совершенно неожиданно оказались полезными в текущей ситуации.

— А насчёт мамы… ты ей объясни про своё «хорошо»? Может, у вас и получится договориться. А то вы только молчите… Проблемы молчанием не решаются.

Лиза забралась поглубже в одеяло, уткнулась лицом в серебристый пушок Мурки, химеры, подаренной Угаровыми, и тихо засопела. Химера рядом мурчала, усыпляя принцессу, и смотрела на Андрея удивительно разумными глазами.

«Да, и верные люди мне точно нужны, сестрёнка. Угаров, как раз один из них. Неплохо было бы с ним посоветоваться», — подумал Андрей Алексеевич.

Но, насколько он знал из разговора с Ясеневым, глава ОМЧС попросил Юрия отбыть в Причерноморье и проконсультировать местную археологическую экспедицию по одной находке. Так что с советами придётся повременить. Но, как минимум, одному совету сестры принц всё же решил последовать и поговорить с матерью.

В камеру императрицы он входил в состоянии абсолютного спокойствия. Не зная, как обернётся его разговор, принц очень надеялся, что Мария Фёдоровна будет благоразумна и не станет скатываться в банальную женскую истерику. Отчасти она, конечно, имела на это право, ибо сидеть неделю в казематах в статусе императрицы-регента — это было то ещё