— Ну и планы у вас, Ваше Императорское Высочество, — побледнела от перспектив императрица. — Может, ну его… продолжить отпуск?

— Нет уж, Мария Фёдоровна. Коли уж согласились взвалить это всё однажды на свои плечи, так теперь будьте добры отвечать за тех, кого вы приручили.

Императрица даже опешила от такой формулировки.

— Нет, мама, я не о себе. Я о той системе, которую ты построила, и винтики которой сейчас молятся о том, чтобы ты поскорее отсюда вышла. Правда, надо будет ещё с тобой сверить некоторые фамилии. Кое-кто за глаза топил тебя, как только мог, вскрывая некоторые якобы неприглядные дела. Таких взяли с Савельевым на карандаш. Чистку тоже придётся проводить. Пусть и не столь радикальную.

Лицо императрицы приняло хищный вид, глаза сузились, будто бы она уже принялась в уме ставить галочки напротив списка собственных врагов.

— Нет, ну надо же. Всего неделю отдыхала, а какая-то падаль решила открыть свой клюв и начать на меня чирикать… Пора выходить из отпуска и сворачивать этим птичкам шеи.

Глава 21

Ночь после нападения выдалась бессонной. Пока дождались лекарей, пока привели в порядок лагерь, уже забрезжил рассвет. Кроме того, вместе с лекарями прибыли и представители Охранного отделения. Те же, кто был включён в состав экспедиции, себя никак не проявляли, кроме защиты во время нападения. Ну да, черт с ними, это их дело. Но само нападение оказалось более чем странным. Выпивая очередную чашку кофе, я ожидал своей очереди для беседы с представителями правопорядка.

Разбираться с нашим случаем прибыло два следователя, карикатурно противоположных друг другу: один — низенький толстячок, другой — высокий и худой, как жердь. У них даже фамилии были соответствующие — Круглов и Жердев. При этом они были неуловимо похожи, но не внешностью, а именно спокойствием, въедливостью и умением отмечать мелкие детали. Я сидел под навесом, в стороне от центрального шатра, в котором сейчас они проводили беседу по очереди со всеми потерпевшими. Нас, аристократов, оставили напоследок, видимо, предполагая, что от них придётся выслушать максимально неприятные вещи.

Я же, пока пил кофе, имел возможность подслушать благодаря слуху горга некоторые детали опросов. Странностей там хватало. Сперва следователи даже подумали, что археологи находились под воздействием одурманивающих средств, но лекари их заверили, что ничего подобного в организмах пострадавших не было и в помине.

Один раз удалось подслушать разговор Круглова и Жердева во время перекура. Те вышли из шатра и отошли на некоторое расстояние от него, дабы их никто не смог услышать. Щелкнул замок портсигара, чиркнуло огниво, а после послышались шумные вдохи затянувшихся дымом следователей. Следом ветер донёс запах ментола.

Говорили следователи очень тихо, но мне и этого было достаточно.

— Уж лучше бы они все были одурманенные, — басил недовольно Круглов. — Составили бы протокол, написали жалобу наверх, и делу конец. Но нет же… лекари подписи под таким заключением не поставят.

— Эти да… — голос Жердева скрипел не хуже рассохшихся половых досок. — Говорят, что нападение было, и раны такого толка, что нанести самому себе их практически нереально, как и людям: там следы и от когтей, и от зубов, и проколы, словно укусы змей, и даже яд скорпионов и пауков встречался. Но где, где хотя бы один фрагмент? Ничего нет!

— И это при том, что практически каждый видел что-то своё, — продолжал рассуждать будто бы сам с собой Круглов.

— Это как раз-таки объяснимо! — не согласился с ним Жердев. — В темноте ещё и не такое может привидеться, тем более с перепугу. Оно ведь вполне может быть, что из этой гробницы полезло зверьё все скопом. А с чем уж там древних захоранивали, нам неизвестно. Так что, может, и пауки, и змеи, и кого там только не было. Разница показаний не удивляет. Тварей было много и разных, лекари это подтверждают. Но где тела? Тут хоть бы один фрагмент к делу подшить в качестве вещественного доказательства, а то висяк висяком.

Послышался тяжелый выдох, и до меня снова ветром донесло запах ментолового дыма.

— Наше дело маленькое — опросить всех потерпевших, принять их показания и отписаться наверх с рекомендациями прекратить проведение археологических раскопок.

Круглов, похоже, смирился с ситуацией и собственным положением в системе.

— Да, знаю. Но только этот учёный столичный… он же не от мира сего! Ты слышал, каким энтузиазмом он бурлил?

— Слышал. Он бурлить этим сраным энтузиазмом перестанет, только если ему голову откусят, и то голова ещё какое-то время будет по инерции кричать: «Это находка века, а может быть, и тысячелетия! Это явно кто-то из великих военачальников, а может быть, даже из забытых царей! Ведь такая свита могла быть погребена только с очень известным, великим человеком!»

При этом Круглов сплюнул в траву, показывая своё отношение к подобным высказываниям.

— Как по мне, так лучше бы они не трогали это всё. Что закопано в земле и лежало там тысячелетиями, должно там и дальше лежать. Потому что откопать какую-нибудь древнюю дрянь — легче лёгкого, но мы же не знаем, чего стоило её упокоить.

Жердев согласно с ним покивал, затушил папиросу и снова отправился в шатёр вызывать очередного потерпевшего на беседу. Спустя минуту за ним последовал и его товарищ.

В целом я был согласен со следователями: некоторые вещи, лежащие в земле, лучше не трогать. А уж тем более такие энтузиасты, как Костомаров, совершенно не видящие границ дозволенного, хоть и двигали науку вперёд, однако же совершенно не считались с ценой этого продвижения, подставляя под жернова истории совершенно ни в чём не повинных людей.

Со мной рядом под навесом уселась Алиса и молча протянула мне тарелку с бутербродами. После бессонной ночи стопка булочек, разрезанных пополам, с листьями салата, ветчиной и сыром выглядела просто пищей богов. Я, откусив кусок и застонав от удовольствия, возблагодарил свою спасительницу:

— Сударыня, пока вы не женщина, а мечта: и спину прикроете, и молчите по большей части, так ещё и кормите, будто бы читая мысли. Благодарю вас, о богиня!

Алиса только хмыкнула:

— Ну да, ну да, мечта… Если брать во внимание некоторую другую сторону моей сущности и работы, то я уж скорее ночной кошмар.

— Не будьте к