В камере было прохладно и сыро. Внутренний огонь Пожарских не давал Андрею замёрзнуть, в то время как внутренний лёд матери абсолютно спокойно воспринимал такую температуру, скорее, признавая её комфортной. Мария Фёдоровна что-то увлечённо читала, сидя на матрасе и подставив книгу под луч света, бьющий через окно камеры. На звук открывающейся двери она отреагировала лишь мельком приподняв голову, но увидев сына, отвлеклась от своего занятия. Дождавшись, пока дверь за принцем закроют, императрица встала, как положено при особах императорской крови, и сделала кивок головой.

Принц про себя отметил, что безукоризненная вежливость матери ледяным холодком прошлась у него между лопаток. Он даже не знал, что лучше: женская истерика либо вот такое спокойное, отстранённое спокойствие.

— Что читаешь? — поинтересовался принц, глядя на отложенную в сторону книгу в затейливом переплёте.

— Имперский гербовник, — пожала плечами императрица. — Презанятнейшее чтиво, должна сказать, если читать между строк.

— Как себя чувствуешь? — задал уже более личный вопрос Андрей. Все-таки мать он любил и относился к ней с уважением.

— Честно говоря, почти как на курорте, — чуть-чуть оттаяла императрица. — Никаких тебе совещаний, никакой нервотрёпки. Сплю, ем, читаю — всё по расписанию. Мне кажется, я едва ли не впервые выспалась за последние десять лет, — усмехнулась она.

Принцу, откровенно говоря, слабо верилось в подобное, но, кажется, мать действительно была искренна в своих словах.

— Решил, что с нами делать? — тоже решила пойти на попятную она.

— Мысли есть, — не стал ходить вокруг да около Андрей Алексеевич. — Но прежде хотел бы уточнить у тебя несколько моментов.

— Я уж думала, Григорий Павлович всё для тебя уяснил.

— У него свой интерес, у меня свой. Понятно, что он старается стоять на страже законности и спокойствия империи. Ну, а в моём случае спокойствие не всегда идёт рука об руку с законностью. А потому, мам, ответь мне, пожалуйста, как так вышло, что ты оказалась связана клятвой с Орденом?

Императрица присела на край дощатого настила и, задумчиво глядя в стену, побелённую известью, принялась рассказывать.

— Мне было чуть больше двадцати пяти, когда брат Астерий явился к нам в дом и о чём-то долго разговаривал с моим отцом. По меркам магов я была перестарком. Магички должны были выходить замуж и начинать рожать детей гораздо раньше, но подходящей партии для меня не находилось. Скандинавской империи на тот момент уже не существовало вместе с её императорским родом, где были достаточно сильные «морозники». Отдавать меня куда-нибудь на другой конец света отец не хотел. Что же касается претендентов более низкого аристократического происхождения, то сочетать меня, племянницу императора, браком с кем-то из них не позволяла гордость. По итогу мне показали портрет твоего отца с даром огня и предложили стать гарантом мира между империями. Вторым вариантом стал бы брак внутри родины. Княжон Эстерхази помнишь?

Принц кивнул. Ещё бы, таких «красоток» забыть было сложно.

— Альтернативой твоему отцу был один из моих троюродных дядей, недавно овдовевший, Август Крыжек. Так вот, княжны Эстерхази по сравнению с ним в своём естественном облике — просто-таки красотки. Август по статусу подходил мне, да и стихией льда был не обделён. Но ложиться с ним в постель для юной девчонки было сродни величайшим мукам. Поэтому предложение выйти замуж за твоего отца для скрепления мирного договора между нашими странами я восприняла как спасение. Но был нюанс…

— Орден потребовал клятву?

— Всё верно. Они брались уговорить твоего отца не бесплатно. Единственное, что я смогла для себя выторговать, это её условия. Я обязалась исполнить просьбу Ордена, если она не принесёт вреда ни мне, ни моим семьям: старой и новой, а также не причинит урона моей чести. Когда брат Астерий пришёл ко мне и потребовал затянуть на полтора часа принятие решения по ситуации с ночными беспорядками, я сама для себя придумала аргументацию для подобного решения. Я не знала, чем всё это обернётся, но подсознательно чувствовала, что ничем хорошим. Альтернативой этой просьбе была попытка навязать брак Лизы с одним из сыновей Августа Крыжека. А я своей дочери такого точно желать не могла и не хотела. Вот и пришлось выбирать: либо согласие на брак дочки, либо затягивание на полтора часа принятия решения. Я выбрала второе. Могу поклясться кровью, что всё сказанное, правда.

Андрей обдумывал услышанное от матери. В целом, её информация прекрасно ложилась в канву событий. Да и сам Григорий Павлович Савельев тоже намекал на то, что у матери, скорее всего, не было выбора, и она старалась максимально обезопасить себя и семью, расквитавшись клятвой малой кровью.

— А что думаешь о дяде, великом князе Михаиле Дмитриевиче?

Императрица нахмурилась, обдумывая собственные слова, но всё же спустя минуту ответила.

— Хороший военный. Порывист, как и все Пожарские. Изредка склонен к радикальным мерам, как та же ситуация с Яйцом Феникса и архимагами. Очень своеобразно верен трону. Но в целом, судя по вашей совместной битве, — полезен. И готов прийти на помощь, если даже поклялся кровью защищать тебя — и вернуться обратно в камеру по истечении битвы. Хорош будет в качестве пугала военного толка. По части внутренней политики не силён. Туда его лучше не допускать, наворотит дел, — коротко резюмировала императрица-регент своё мнение об одном из Пожарских старшего поколения, оставшихся в живых.

И, надо признать, мнение было вполне объективным: императрица не пыталась его топить, выставляя в невыгодном свете, скорее, показала его положительные и отрицательные стороны.

— Есть желание прервать свой первый за десять лет отпуск?

Императрица только скривилась, улыбнувшись одной половиной лица.

— Что, так сильно достали?

— Не то, чтобы… Но не вижу смысла рушить сложившуюся систему кардинально, если она у тебя работала все эти годы.

— И каковы же условия?

— Клятва на крови. Отказ от притязаний на трон.

— Всего-то?

— И окончательный выбор невесты остаётся за мной.

— Согласна. А к чему были вопросы про Пожарского?

— Так вам вместе теперь работать. К своей работе вернёшься не только ты, но и он. Ты же сказала — он прекрасное пугало на военном поприще, а ты хороша во внутренней политике. Мне же придётся танцевать между вами в качестве меры сдержек и противовесов. Ах да, ещё забыл