— Даже ничуточки не пересолено! — восхитилась я с набитым ртом.

— Надеюсь, это не помешает, — хрустя салатом, усмехнулся Макс. — Но, если что, соль вот, — и он пододвинул ко мне набитый доверху мешочек с солью.

— Спасибо, в другой раз, — помотала я головой.

— Который будет очень и очень скоро, — утешил меня Макс, и мы снова прыснули со смеху.

Когда мы разделались примерно с половиной завтрака, Максимилиан вдруг спросил:

— Почему ты выбрала стать плетельщицей снов, Мия?

Вопрос застал меня врасплох — я как раз запихивала в рот большой кусок омлета. Пришлось вернуть омлет на тарелку, чтобы ответить:

— Я в общем-то и не выбирала, — сказала я, подумав. — Просто это то, что я умею делать хорошо, и то, что мне по-настоящему нравится.

— Расскажи поподробнее, — попросил он.

Странно, Макс никогда не спрашивал меня о личном. Или его заинтересовало само искусство плетения снов? Максимилиан Флем оставался для меня загадкой, разгадать которую я была не в силах.

— Тебе правда интересно?

— Правда, — кивнул он и отложил приборы, приготовившись слушать.

На меня внимательно смотрели чуть раскосые карие глаза с золотым ободком вокруг зрачка. И было в них что-то неуловимое, что заставляло меня дышать чаще.

Я взглянула на последний кусочек омлета и быстрым движением вилки отправила его в рот. Воздушное лакомство растаяло на языке.

— Матушка Вуна стала учить меня плести сны, когда мне исполнилось десять лет. Сначала это были совсем простенькие сновидения, то, что я видела в реальной жизни: вид заводи у реки или пасущиеся овцы, — принялась рассказывать я. — Потом я научилась вплетать туда людей. Сначала тоже только тех, с кем была знакома сама, а потом и придуманных, созданных в воображении. Когда я научилась читать, истории из книг позволили узнать о вещах, которые выходили за границы деревенской жизни: я стала плести сны про морские путешествия, жаркие пустыни и ледяные горы, про рыцарей и драконов, про полеты в небе и жизнь под водой.

Макс слушал меня очень внимательно. Когда я остановилась, чтобы сделать глоток чая, он спросил:

— И что обычно предпочитают покупатели: моря или пустыни?

— Большим спросом пользуются сны с полетами, — подумав, ответила я. — Ну и индивидуальные заказы, конечно.

— Индивидуальные? — удивился Макс. — Как это?

— Особый сон для конкретного человека.

Максимилиан переставил опустевшие тарелки в мойку и обдал их очищающим заклинанием. Посуда тут же засверкала, словно ее несколько минут полировали.

— Но откуда ты знаешь, что подойдет конкретному человеку?

— Люди сами рассказывают мне, чего хотят, а детали я добавляю на свое усмотрение, — ответила я. — Например, господин Руни из нашей деревни в детстве очень любил скакать верхом, пока ему не попалась строптивая кобыла, которая скинула его. Старик повредил спину, и с тех пор никогда больше не садился в седло. Зато во сне он просто обожает скакать на большом белом жеребце, а я делаю так, чтобы путешествия господина Руни обрастали разными подробностями. В одном сне он пересекает бескрайние зеленые луга, в другом скачет по берегу моря, в третьем гонится за другим всадником.

Макс подлил мне в чашку кипятка.

— А однажды я на свой страх и риск сплела сон о том, как он упал в реку, а его верный конь спас его. Представляешь, проснувшись, он был так этим поражен, что в тот день наяву подошел и погладил по боку их старую кобылу, которую его жена впрягала в телегу, чтобы везти урожай на ярмарку.

Макс улыбнулся:

— Серьезно?

— Спустя месяц господин Руни купил маленького жеребенка у соседа, чья лошадь издохла при родах, и собственноручно выкармливал его молоком. Теперь он сам потихоньку объезжает своего любимца.

— Надо же!

Макс присвистнул, а я ощутила гордость произведенным эффектом.

— Матушка Вуна говорит, что целительные сны — это самое безопасное средство от многих проблем, — закончила я. — И со временем я научилась интуитивно чувствовать, кто в каком сне нуждается.

— Такие индивидуальные сны стоят дороже?

— Нет, конечно! С какой стати?

Максимилиан удивленно приподнял одну бровь:

— Ты ведь вкладываешь больше времени и усилий, когда плетешь под заказ, — пояснил он.

— Никогда не задумывалась об этом, — призналась я. — На самом деле, таким образом я даю своим внутренним образам возможность проявиться, быть увиденными и прочувствованными другими людьми. И еще я получаю огромное удовольствие от своей работы. И, если честно, за такое я сама готова доплачивать, — рассмеялась я.

— Чистое творчество, — завороженно прошептал Макс. — Просто удивительно.

Мы немного посидели молча. Странно, но неловкости при этом не ощущалось.

Между нами возникло какое-то притяжение на этой маленькой полутемной кухне. Я все отчетливее чувствовала, что Макс стал смотреть на меня иначе, будто рассмотрел то, чего не видел раньше. И еще я точно знала, что мне совсем не хочется рушить этот маленький, вдруг возникший из ниоткуда мирок.

— А я родился и вырос в Эльсе, — вдруг начал рассказывать Макс, и я затаила дыхание.

— Наверно, это здорово расти в столице, среди красивых зданий и бесконечных балов, — произнесла я вслух, показывая, что готова слушать его.

— Ты же не любишь балы, — удивился Максимилиан.

— Я нет, — подтвердила я, — но если бы я родилась и росла в Эльсе, то наверняка я бы их просто обожала.

Максимилиан улыбнулся и продолжил:

— Благодаря дружеским отношениям моих родителей с королевской династией, учился я на дому вместе с единственным наследником трона.

Я чуть чаем не поперхнулась, потому что как раз в этот момент сделала очередной глоток:

— Ты хочешь сказать, что рос вместе с нынешним королем Фантории? — буквально выкрикнула я и быстро зажала рот ладонями.

— Тише, Мия, — подался вперед Макс. — Иначе разбудишь не только матушку Бульк, но и еще пару соседних домов в придачу.

Я смотрела на него круглыми от удивления и неверия глазами, молча требуя ответа.

— И да, я рос и учился вместе с Эдвардом. Мы ведь ровесники, а с другим таким же мальчишкой ему было не так скучно. Изначально это было моей главной задачей — быть компаньоном юному принцу и не давать ему скучать, но со временем мы сблизились, и