— Зачем? — не понял Инженер.

— Ну, чтобы они побыстрее встретились с группой «Б». Он поспособствует их контакту. А то так и будут мотаться по лесам. Трансляция затянется. Сегодня группа «А» чуть не утонула, построив плот и начав сплавляться по реке. Дрон, дрон-оператор засёк их движение по реке. Но, я думаю, ты уже сам видел эти кадры?

— Да, видел, — ответил Инженер. — А ты уверена, что они примут этого новенького в свою группу?

— Я снабдила его припасами еды. Он поделится с ними — и они примут. Ну, если не примут, то убьют. Невелика потеря.

— Ладно, — сказал Инженер. — Будем наблюдать дальше. Конец связи.

— Погоди, — остановила его Линда.

— Что? — спросил Инженер.

Во всегда ровном голосе сейчас сквозило удивление.

— А ты не хочешь… ну… сам приехать и посмотреть финал игры?

— Я ещё раз повторяю, — холодно сказал Инженер, — это не игры, а испытания. О каком финале ты говоришь?

— Ну… когда у нас будет победитель, я выпущу моих мальчиков. Те, новые образцы. Троих сразу.

— Это не твои мальчики. Это мои бойцы.

— Знаешь, я к ним как-то привыкла, — игриво проговорила Линда. — Интересно, они могут предать? Бросить? Слу-ушай! А как они хм… ну… по мужской части? Тоже такие резвые и выносливые? Ха-ха.

— Что за глупые вопросы? Ты всё никак не можешь успокоиться?

— Да нет, я просто интересуюсь. Живые они люди или просто бездушные машины… Вот наблюдаю за их тренировками и думаю, что они лучше, чем большинство людей на земле. Они не врут, не притворяются… они такие, какие есть.

— Да-да, — усмехнулся Инженер. — Они просто убивают. Они и есть машины для убийства.

— Ну, убийство — это в крови у людей, — парировала Линда. — Человек по природе хищник. Просто блага цивилизации заставили его об этом забыть.

Инженер помолчал, будто всё ещё вслушивался, хотя Линда больше ничего не добавляла.

— А ты не забыла…

— Ну так что? — повторила Линда. — Ты не хочешь прилететь и лично всё посмотреть?

— Ты так ищешь со мной встречи или действительно беспокоишься обо мне? Чтобы я все увидел, насладился?

— А ты как думаешь? — спросил Линда.

— Мне всё равно, — отрезал он. — А ты делай то, что я скажу в следующий раз. Без всякой самодеятельности, — голос снова стал жёстким. — Отсюда я всё вижу. И мне не обязательно прилетать в посёлок.

— Как хочешь, — кусала губу Линда.

— Всё. Конец связи, — произнёс Инженер и отключил телефон.

Он некоторое время сидел молча, барабаня пальцами по столешнице, потом задумчиво уставился в ряды мониторов. На одних показывалась тайга, на других — река, петляющая среди сопок. А на крайнем экране был выставлен ракурс изнутри избушки.

Там сидели полуголые люди, сушили одежду у буржуйки, вполголоса переговаривались. В углу, на лавке, хмуро восседал человек в робе зэка, со связанными за спиной руками. Зыркал исподлобья, следил за каждым.

Всё это транслировалось Инженеру через скрытую камеру, вмонтированную в потолке домика.

* * *

— Ядрён патефон! — взвыл дед Ефим, вскакивая с деревянного настила, что заменял нам всем кровать. — Беда! Урка убёг!

Я вскочил, продирая глаза. Все тоже повскакивали — уже светало, печка почти остыла.

Глянул в угол, где должен был сидеть пленник. Пусто.

Все тут же проснулись, только мажорчик сопел.

— Кто дежурил последним? — грозно спросил я.

— Так это… вон этот тютюня, — ткнул кулаком в бок спящего Костю Ефим. — Он меня сменил, скотобаза такая. Проворонил упыря! Убёг злодей! Не ровен час, своих корешков приведёт — и хана нам. Уходить надо!

Я глянул на верёвки, натянутые под потолком для сушки одежды, и сердце ёкнуло: одежды на них уже никакой не было.

— А где одежда? — спросил я.

— Господи… господи! — причитал Ефим. — Обобрали нас! Без портков оставили! В исподнем! Чтоб никуда не делись, по лесу-то…

А потом дед потянулся и с силой замахнулся на мажорчика:

— Убью, недотепа!

Тот уже проснулся, сел на нарах, протирал глаза и недоумённо зыркал на всех. Когда Ефим на него замахнулся, он юркнул в противоположный угол, вытаращился, ничего не понимая.

— Я не спал, я не спал! — крикнул мажорчик. — Я сам не понял, как это получилось!

— Ага, не спал… Зенки продрать не можешь! — орал на него Ефим. — Проворонил урку!

— Постойте! Слышите⁈ — вдруг вскрикнула Ольга. — Там, снаружи, кто-то есть!

В перебранке никто и не расслышал треска — будто ломали ветки, сучья трещали.

— Ну всё… убивцы пришли, — перекрестился Ефим, хватая свою дубину, что стояла прислонённой к стене.

Мы повскакивали, вооружились кто чем мог. Три ножа на толпу. У мажора — заточка. Копьё Сергеича ухватила Ольга.

Я выскочил первым, из одежды только трусы и нож. И тут же застыл, как вкопанный, рот сам собой открылся.

— Привет, атаман! — раздался знакомый голос. — Ну вы и спать… а я вот тут по хозяйству немножко хлопочу.

Передо мной стоял Сергеич. Он шевелил костер, ломал хворост, подбрасывал в огонь. Рядом, между деревьями, была натянута верёвка, на ней сушилась наша одежда.

— Решил сюда перевесить, — как ни в чём не бывало продолжал он. — В избушке она уже ни хрена не сохла, а тут — на ветерке да у огня. Можно и побольше хвороста накидать, уже почти сухая. Ну чего вы…

Я недоуменно таращился на него.

— Пощупай, говорю, почти сухая, — кивнул он.

Я опустил нож, подошёл, потрогал свою куртку.

— И правда сухая, — проговорил я.

Остальные один за другим высыпали из избушки. Все напряжённые, с оружием, кто во что горазд. Но, увидев костёр, верёвку с одеждой и спокойного Сергеича, растерянно переглянулись.

— Дык, етишкин пень, ты нас чуть до инфаркта не довёл, — буркнул Ефим, опуская дубину. — Мы уж думали, кореша твои припожаловали.

— Какие там кореша… — Сергеич развёл руками. — Я же сказал, ушёл от них. А вам, небось, в сухом куда лучше будет, чем в мокром, а?

Дед Ефим, сопя, всё же подошёл, потрогал свой бушлат и уважительно хмыкнул: