– Ц-ц-ц, – посетовал подошедший Ирам. Он держал в руках клетку, в которой друг за дружкой гонялись три не в меру упитанные крысы. – Пойдемте, любезный, настало время экспериментов.

***

– Таким образом, долгожданный ремонт Пограничной улицы начнется буквально на будущей неделе, – отчеканила девушка, ежедневно зачитывающая жителям Несеренити новости.

При строительстве театра Несеренити планировалось, что помещение будет готово принять не больше двух сотен посетителей, но на вечерние новости всегда собиралось столько народу, что яблоку было не просто негде упасть – оно моментально превращалось в свежевыжатый сок с примесью пота. Несколько пристроек с дополнительными местами исправляли ситуацию лишь ненадолго. Сегодня в зрительный зал, как обычно, набилась толпа, даже несмотря на общее настроение воздержаться от прогулок по улицам, которые вдруг резко стали опаснее.

– К другим новостям. Вчера вечером у трактира «Винный бочонок» произошло… – она сделала паузу, – … произошло убийство.

По залу прокатились испуганные возгласы и перешептывания тех, кто до последнего верил, что весть о стрельбе у трактира господина Аффекта – не самая удачная шутка. Некоторое время барышня молчала, давая горожанам возможность кратко поделиться впечатлениями от сказанного друг с другом.

Эрн стоял за кулисами – единственная привилегия, которой он с радостью пользовался, не чувствуя себя при этом чем-то кому-то обязанным, – и, закрыв глаза, слушал гул зала. В двух шагах от него, готовясь к выходу на сцену, стояла принцесса Диана.

– Как я выгляжу, капитан?

– Прекрасно, Ваша Светлость.

– Вы ведь даже не посмотрели! – обиженно хмыкнула она.

Эрн открыл глаза и одарил Ее Светлость улыбкой:

– Неужели у Вас имеются подозрения, будто Ваши придворные дамы позволят Вам выйти в люди в виде, который нельзя описать меньше, чем «прекрасно»?

– Вы ужасный льстец, капитан, – принцесса дернула головой и отвернулась к сцене.

Диктор многозначительно откашлялась, призывая к тишине:

– С заявлением о произошедшем выступит Ее Светлость принцесса Диана!

Принцесса направилась на сцену под несколько скомканные аплодисменты собравшихся. В этот момент к капитану подплыл господин Нямкинс, держа в руках привычный поднос со вкусностями и стаканом шоколадного молока.

– По очень тонкому льду прошли, Ваше благородие, – шепотом заметил он.

– Да бросьте, – тихо ответил Эрн. – Прошлая принцесса скормила бы меня драконам.

– А что у Вас с рукой? – он кивнул на перевязанную тканью ладонь капитана.

– Так, ерунда, порезался, когда брился.

Принцесса между тем заговорила:

– Уважаемые горожане! К великому сожалению, это не слух, а чистая правда: нашем городе впервые за несколько десятилетий произошло самое настоящее убийство. Поверьте, я не меньше Вас ошеломлена вероломностью преступников, однако наша гвардия делает все возможное, чтобы задержать виновных. Расследование контролирует лично капитан Игон Эрн.

Из зала донеслись присвистывания, и некоторые показались капитану знакомыми. В этой же какофонии звуков Эрн различил вздохи. Печальные или нет, он не стал разбирать, а принцесса продолжила:

– На некоторое время выезд из города будет закрыт. Если же загородные дела ваши не терпят отлагательств – необходимо обратиться с заявлением в гвардию, срок рассмотрения будет сокращен до нескольких часов. И если кто-либо из Вас обладает информацией, способной помочь скорейшей поимке бандитов, я прошу вас лично – обратитесь в гвардию и сообщите все, что знаете. Вместе, я верю, мы сможем пережить этот кризис.

Ее Светлость сделала книксен и удалилась со сцены в объятия вкусностей с подноса господина Нямкинса. Капитан оглядел зал в поисках знакомых эльфийских лиц, но безуспешно. Он в очередной раз принялся излагать сам себе мысли насчет того, можно ли простить Крато ложь, и сам не заметил, как оказался на улице, у стойла, где оставил Буню. Медведица замурлыкала с довольным видом и принялась тыкаться носом капитану в грудь.

– Я же говорил, что недолго, – Эрн потрепал ее по загривку. И вдруг он громко и отчетливо услышал, как заурчало в животе. – Ну здравствуйте, барышня! Ты же перед выходом ела?

Буня покачала головой и снова ткнула хозяина носом, но на сей раз в живот.

– О. Это у меня…

Капитан внезапно осознал, что с самого утра у него во рту не было ни хлебной крошки, ни маковой росинки. Положение дел требовало немедленной поправки, и, пока они направлялись в ближайший трактир, закат окрасил небо над Несеренити в багровые тона.

***

Как одна из натур, меняющих жизненные реалии, Икола Жезла искренне радовался красоте открытий. Благоговение создания нового, усложнения старого, находки того, что может в корне изменить существование или внести приятные коррективы в некоторые бытовые процессы, захлестывало его с головой. Целая гамма положительных чувств смешивалась в нем в шипучий коктейль, готовый вырваться наружу. Ученый твердо знал, что новые знания смогут спасти мир.

До сегодняшнего дня.

Крысы качались, бились друг об друга, поскальзывались, замирали на месте, вставали на задние лапы и, пошатнувшись, падали навзничь. Рюк, Жезла и Оррф наблюдали за этим спектаклем, и на лицах их отражалась смесь ужаса и отчаяния.

– Вчерашний убитый был пьян из-за того, что принял именно этот порошок, – медленно выдавил Жезла. – Что же. Теперь у нас есть подтверждение очевидного.

– В каком смысле? – переспросил Оррф.

В поисках удачной аналогии Жезла подумал об огне. На заре времен, когда человек, гном и эльф населяли леса и равнины и умели крайне немного, они оседлали огонь. Доселе все они лишь наблюдали, как, словно кара с небес, дракон сжигает поля, и как молния бьет в дерево и его охватывает пламя. Пламя, что нельзя взять в руки, не лишившись их. Пламя, что съедало тебя, выплевывая черные, пепельные останки, стоило лишь замешкаться. Чудо, что нельзя создать, ибо под силу оно только Алиране Светоносной, или в кого древнейшие там верили. Время шло, мир менялся, умнел и усложнялся. Огонь смогли приручить и научились добывать. Появилось жареное мясо, суп, горячая ванна, кузнечное дело. Огонь превратился в друга и помощника, но мгновенно становился врагом, меняя свое обличье от одного неловкого движения.

Некоторые открытия могут не только делать мир лучше, но и испепелить его дотла.

Ученого передернуло. Никогда доселе он не открывал что-то, что несет в себе одно лишь уничтожение, и теперь он был предательски близок к этой точке невозврата. И пусть таинственный порошок и нельзя было назвать совсем уж открытием Жезла и чем-то совсем уж несущим уничтожение, ему все равно было крайне не по себе.

– Это вещество, – Жезла кивнул на тканевый сверток, – вызывает состояние опьянения.

– Да, – поддержал коллегу Ирам Рюк. – Именно