Третья кнопка. Поехали.

Нас ждало чёрно-белое видео с камер безопасности четырнадцатого этажа. Экран делился на четыре квадрата. Я удивился, куда смотрели некоторые камеры. Вот уж где бы совсем не ожидал. Одна даже вполне качественно показывала кабинет Хаффмана.

— У них камеры по всему зданию. Наверное, у вас большие проблемы с воровством, — заметил Харбингер. Ну да, я так и знал, что не стоило уносить домой ту бумагу для заметок.

Видео началось. На часах 20:05. Думаю, я глупо выглядел. Большинство людей кажутся себе глупыми на записи. Звука не было, но всё шло примерно как я запомнил. Удивляло то, насколько быстро всё случилось. Бесконечная трансформация оказалась удивительно быстрой, когда я посмотрел её под непривычным углом от третьего лица. Битва уместилась в считанные минуты, но для меня каждая доля секунды казалась вечностью. Создание на экране даже близко не выглядело так страшно, как вживую, когда её горячее дыхание обдаёт тебе лицо. Третья камера сдохла, когда моё тело ударилось об потолок. Мы исчезли на мгновение, но тут же выскочили в другом кадре. Искренне удивляло, насколько скучно выглядит кровь на стенах в чёрно-белой записи. Наконец я сломал вервольфу шею и вытолкал стол из окна.

Только здесь до меня дошло, насколько тяжело я дышу.

Джулия выключила телевизор и аккуратно убрала диск.

— Неплохо справился, а? Как по мне, удивительный бой. Ты мог сдаться и погибнуть несколько раз. Ты удивишься, сколько людей при встрече с кошмаром замирают. Их мозг не может обработать картинку перед глазами, а потом уже слишком поздно, очередной неописуемый ужас из-за пределов великой пустоты ковыряется в зубах позвоночником. Охотники не замирают. Они сражаются.

— Слушай, я обычный парень. Бухгалтер. Обычнее просто не придумать! — я отчаянно попытался защитить привычную жизнь.

Джулия вынула папку.

— Эт чо? — спросил я.

— Твоё секретное дело из архива Министерства внутренней безопасности США.

— Если правительство не хотело, чтобы его украли, могли бы держать подальше от всяких там хакеров, — спокойно пояснил Харбингер.

— Оуэн Застава Питт, 24. Родился в Мерседе, Калифорния... Застава? — спросила Джулия.

— Мамина семья в основном чехи и сербы. Старое имя. Местечко, где у них делают маленькие автомобильчики.

— Маленькие автомобильчики? — не поняла она.

— Ну, Юго[3].

— А, — она продолжила. — Чёрный пояс в двух школах рукопашного боя. В старших классах — борьба. Чемпион второго дивизиона штата два года подряд. Внутренняя безопасность считает тебя воинствующим психом крайних правых убеждений. С восьми лет — соревнования по стрельбе, мастер в дисциплинах международной практической стрельбы. Топ пять нескольких разных стрелковых триганов[4] национального уровня. Первый среди молодых стрелков по стране, хотя последние несколько лет и с утратой позиций.

— На работу много часов уходило, трудно продолжать тренироваться, — мой отец больше сержант по боевой подготовке, чем родитель и постоянно готовил нас к будущему апокалипсису, порождённому его параноидальным воображением. Я стрелять на четыреста метров научился раньше, чем ездить на велике. Пока нормальные дети мастерили поделки из бусиков и веточек, я с братом ходил в марши смерти под рюкзаками больше нас самих. Обычным детям спорт, мне рукопашная в полный контакт. Ну да, чего уж тут удивляться постановке на государственный учёт.

— Ты пытался завербоваться в армию, но получил отказ из-за незначительных проблем со здоровьем. МНБ также отмечает, что участвовал в нелегальных боях с денежными ставками.

Я скривился. Нечем тут гордиться.

— Ещё тут указано заслуженное первое место в списках успеваемости класса все шесть лет вышки и прохождение государственных экзаменов на дипломированного бухгалтера с первого раза. Ну и да, Национальное общество почёта.

После того, как я на пару ударов сердца разминулся с убийством другого бойца на ринге, я постарался сделать жизнь настолько скучной и обычной, насколько получится. Никаких выходов за пределы, ничего, кроме обыденности. Что можно придумать нормальнее бухгалтера?

— Ты говоришь на пяти языках. В основном потому, что у тебя много самых разных дальних родственников. Знаешь достаточно, чтобы понять ещё несколько. Психолог диагностировал патологическое стремление к достижениям и несколько компенсационных механизмов на почве травматического общения с отцом. Тебя дразнили толстым в детстве...

— Там что, прям написано, что я толстый? — удивился я.

— Ну вообще там какой-то ахалай-махалай на мозговедческом, о визуальных формах тела и последствиях для самооценки, но я перевела на человеческий.

— Я не толстый, у меня кость широкая, — я обмяк в кресле. Просто удивительно, сколько всего знает правительство. Ещё несколько фишек на мой счётчик анти-авторитарных убеждений.

— Слушай, Оуэн. Ты далёк от нормальности. И никто из нас тоже не может считаться нормальным. Мой пра-прадед основал компанию. Пять долгих поколений охотников. Ты не видел что такое по-настоящему странно, если не встречал мою семью, так что не расстраивайся, — она похлопала меня по коленке. Она до меня правда дотронулась! Я ожил.

— Мы не ищем нормальных людей. Нормальные люди орут, убегают и становятся едой. Нужно быть немножко особенным, чтобы работать в нашей области. Да ты посмотри на свои результаты на стрельбище. Я стрелять учусь с детства, но до тебя мне далеко. У тебя очков за матчевые стрельбы больше, чем у меня, а я в команде так-то за снайпера.

Пока Джулия всё это говорила, я понимал, что встретил женщину мечты. Красивая, умная, стрелок? Офигеть!

— Я не знаю. Опыта нет с этим всем. А почему не морпехи, котики и всё такое? Господи, я ж офисный хомячок!

— Они все у нас есть, — ответил Харбингер. — А ещё дальнобойщики, учителя, фермеры, врачи, проповедник, стриптизёрша, и все, кто в голову только взбредёт. Дело сводится к поиску тех, кого не пугает чуждое. Рассудок настоящего охотника... гибкий.

— Ну... платят вроде хорошо, — я посмотрел на чек.

— Помни, что это за одиночную работу. В команде обычно делят на всех, с долей компании. Одиночки заканчивают очень мёртвыми и очень быстро. Только поддержка за спиной действительно сохраняет жизни. Но с нашими объёмами заказов и так получается хорошо, — пояснил Харбингер.

— Насколько хорошо?

— У нас есть некоторые трудности с тем, что наши опытные ветераны увольняются, чтобы купить себе на пенсию маленькую страну третьего мира, — демонстративно вздохнул Харбингер.

— Но это же всё опасно, я полагаю?

— Не буду скрывать, супер-опасно, — ответила Джулия. — Мы