А тут казнь.

Притом быстрая. Как в старые-добрые времена Тюдоров.

Отчего так?

Паника.

Всему виной была жуткая паника, которая охватила Лондон! Уничтожение экспедиционного корпуса и разгром объединённого флота напугали англо-французские элиты до крайности. И это — мягко сказано. В сущности, ведь произошло что? Правильно. Великобритания утратила способность защищать свои морские коммуникации. Даже Ла-Манш! А десантная операция в Босфоре их натурально добила.

Это была уже даже не паника.

Нет.

Настоящая истерика, при которой руководство Великобритании хваталось за десятки самых разных проектов. Пушки, мины, броненосцы и прочее. Им было плевать. Они просто боялись… жутко боялись, что к ним зайдут и за всё спросят. Вот и старались «родить» хоть что-то. Параллельно старательно пытались выиграть время.

Русские завязли в Османской империи.

Это радовало.

Но ведь остальные игроки тоже зашевелились, почуяв, что британский лев превратился в старую, беззубую кошку. В первую очередь французы, которых они старались хоть как-то и хоть чем-то занять. И у них получалось.

Ну… так… очень условно.

Во Франции опять получилась революционная ситуация. Обычная, впрочем, для хаотичной природы кельтов. Только плесни маслица — огонь теплился всегда. Тут же — военная катастрофа и феноменально провокационное интервью Толстого, от которой вся страна забурлила так, словно в нужник кто-то ведро дрожжей высыпал.

Луи Наполеон пытался собрать в кулак хоть какие-то войска. И стремился навести порядок в столице. Ведь, как известно, успешные революции обычно именно в них начинаются. Но получалось у него это плохо. Ведь одно дело, когда за тебя работает британская агентура, компенсируя невеликие личные данные, и совсем иное, когда она пытается мешать.

Надолго ли это? Неясно. В любой момент весь этот «воспалённый нерв» мог канализироваться в ненависть к англичанам. Вполне законную. И всё… поэтому обитатели Туманного Альбиона шевелились как могли. В том числе и вот так — снижая накал международного негодования…

— Это ужасно… просто ужасно, — стоя у окошка Тауэра и наблюдая за казнью, произнесла королева.

— Он был мерзавцем. Чего его жалеть? — пожал плечами принц Альберт.

— Он был преданным нам мерзавцем.

— Предавший своих. Нет, моя дорогая, он лишь удобная гниль. Не более. А этих, — кивнул он на повешенных журналистов, — да, вот их жалко.

— Думаете, оно того стоит?

— Думаю. Николай не злой человек и не станет перегибать с насилием. К тому же России не с руки воевать с нами. Во всяком случае, серьёзно и на нашей территории. Ему надо красиво закончить войну. Не более.

— И забрать черноморские проливы.

— Сейчас мы не в силах ему в этом помешать.

— А потом? Мы потом будем способны это сделать?

— Обязательно. В одном был прав этот ирландец, — кивнул принц Альберт на обезглавленное тело. — В России не так много людей, которые весь этот взрывной успех продвигают. И их устранение…

— Хотите закончить также? — холодно поинтересовалась королева, перебив визави.

— Вы серьёзно? — немало удивился муж.

— Кажется всем уже понятно, что началась игра, в которой цена ошибки — смерть.

— Неужели вы решитесь меня обезглавить?

— Я — нет. Но если верно то, что говорил этот ирландец, то нам нужно очень сильно взвешивать свои поступки. Если не хотим случайно умереть. Я вчера получила письмо от Святого престола. И там считают, что Лев не только Меровинг, но и глава ордена Тамплиеров. И они сейчас это собираются официально провозгласить. Вы понимаете, ЧТО это значит?

— Если это правда.

— Совершенно очевидно, что с ним дело нечисто.

— Это может быть мистификация.

— А если нет? Представь на минутку, что это не мистификация. Включая всю ту жуть с обращением в живых мертвецов и общения с древними богами. Афина и та, львица из древнего Египта. Это же кошмар! Зато отлично объясняет всё.

— Да, но это слишком простое объяснение. Поэтому я не склонен в него верить. Неправдоподобно.

— Если у вас есть что-то лучше?

Принц Альбер промолчал.

— Даже если это мистификация… Лев смог с группой вооружённых мужчин проникнуть в Лондон и творить здесь всё, что его душе угодно. В самом его центре. А ведь он мог бы заглянуть не к этому ирландцу, а к нам в гости. И просто убить. Всех убить.

— Мы же готовы. Мы выставили часовых.

— Вы сами-то верите в то, что это хоть как-то их остановит? — покачав головой, поинтересовалась королева Виктория.

Эпилог

1853, ноябрь, 25. Константинополь

Лев глубоко вдохнул и зевнул.

Последние несколько месяцев ему крепко не хватало сна. Однако же он всё равно пришёл сюда в это раннее утро. Святая София была покамест пуста, ибо рабочие ещё не начинали свою суету.

Он любил вот так приходить сюда к рассвету.

Службы здесь ещё не велись, но всё равно — ему нравилось постоять в этой монументальной тишине. Подумать о разном. И даже порой помечтать.

За спиной послышались шаги.

Граф даже не стал поворачиваться. Вход охраняли лично преданные ему бойцы, которые могли бы вот так сюда пропустить только одного человека. Да и походка знакомая.

— Даже не вериться, — произнёс Николай Павлович подойдя. — Моя бабка мечтала вернуть этот город. Даже настояла на символических греческих именах для моих старших братьев. Столько усилий предпринимала. А он казался таким недостижимым.

— Государь, это всего лишь пустая скорлупа… Весь Константинополь выгорел. Во всём старом городе и полусотни целых зданий не найти.

— Заселим. Не беда, — отмахнулся император. — Так даже лучше.

— Почему?

— Едва ли мы могли бы доверять местному населению. Начали бы сами выселять — вой до небес поднялся бы. А так… султан сам сжёг город отходя. Его вина. Его ответственность.

— А наша польза.

— Именно.

— А это точно известно, что сжёг он?

— Обыватели говорят, что дома поджигали люди из дворцовой охраны. И ворота они взрывали.

— А это не маскарад? Может быть, кто-то пытался его подставить?

— Судя по всему — нет. Обыватели побежали от огня в несколько целых городских ворот, опрокинув наши заставы. Тысячи и тысячи людей. Что с ними сделать? Женщины. Дети. Все спасались в ужасе. А следом там прорвался и султан с преданными войсками.

— С казной?

— Да.

— Мда… Бог не Тимошка, видит немного. Вряд ли ему такое сойдёт с рук.

— Уже не сошло. Его убили и прислали мне его голову в знак примирения и предложения переговоров.

— Великий визирь?

— Да. Это так очевидно?

— Я просто предположил. Пальцем в небо. Но… занятно. Казну нашли?

— Он сказал, будто бы