Рискованно.

Да.

Но показывать страх было нельзя. Так что, Толстой завершил спокойно все свои дела в Санкт-Петербурге и поехал домой — в Казань. Дела не ждали. Государь по милости своей и добродушию вывалил Льву Николаевичу на плечи СТОЛЬКО всего, что он даже подумывал послать всё к чёрту. Включая Николая Павловича, который перепутал его с ломовой лошадью.

Сдержался.

С трудом, но сдержался.

Жить службой хорошо, когда у тебя семьи нет. А когда она имеется, равно как и масса своих личных проектов — такое себе занятие. Хуже того, граф с удивлением отметил, что все вокруг от него чего-то хотят. Многого. Порой даже слишком. Ему вообще казалось, что он в глазах излишне большого количества людей выглядел кем-то вроде волшебника. Золотой рыбки…

— Лев Николаевич, — произнёс слуга, — к вам гости. Путилов с Черепановым.

— Проси, — ответил граф, продолжая перебирать накопившиеся бумаги.

Зашли.

Поговорили, немного.

И уже полчаса спустя Толстой ехал с ними на производство…

Проходная Механического завода.

Небольшая заминка.

И вот они уже идут по подшипниковому цеху. Маленький и неказистый на вид. Здесь на токарных станках просто обтачивали заготовки, изготавливая, как сами ролики, так и корпуса. Термически и химически обрабатывали. Ну и собирали, куда уж без этого?

Дюжина работников на всё про всё.

И их хватало.

С избытком. Для изготовления небольшой номенклатуры роликовых подшипников, которые применялись на производствах графа в Казани. Ну и редкие штучные заказы. Получалось, конечно, не Бог весть что, но точность в «сотку» творила чудеса. Из-за чего, по сути, Лев Николаевич мог пользовать подшипниками качения уровня где-то 1920−1930-х годов, а кое в чём и получше. Что очень сильно сказывалось и на работе станочка парка, в котором они широко применялись, и КПД двигателях, а также их ресурсе.

Один цех.

Маленький. И на первый взгляд незначительный. Пользу же от него вагонами отгружать можно. Опосредованную, разумеется.

Прошли через него.

Ещё несколько других минули.

Неспешно.

Потому как Лев Николаевич старался в своём обыкновении «поторговать лицом», то есть, чтобы стимулировать усердие работников.

Наконец, они вошли в тот самый цех, где ещё по осени они возились с трактором на калильном двигателе[1].

— Ох… — выдал граф замирая.

— Нравится? — расплылся в улыбке Путилов.

— И оно ездит?

— А то, как же! — улыбнулся Черепанов. — Мы по двору немного покатались, но полноценные испытания пока не начинали.

— Мощность какая?

— Двадцать лошадей.

— Малова-то…

— А что делать? Мы не хотели здоровый котёл сюда ставить. Сами видите — обрубок.

— Вижу…

— Не гляди на рост, гляди, как тянет! — хохотнул Путилов. — У него мощность хоть и меньше, чем у калильного, да только на пробах — тяга выше. И груза он может утащить куда как приличнее…

Лев Николаевич кивнул, медленно двигаясь вокруг парового трактора. Его «слепили» наспех из того, что было под рукой, пока граф находился в столице. Решили удивить.

Сюрприз удался.

И был весьма приятный…

Аппарат получился достаточно предсказуемый.

Спереди короткий цилиндрический огнетрубный котёл. В котором имелось снизу пять толстых дымогарных труб прямого хода со спиральками для осаждения сажи, а сверху три десятка тонких жаровых труб обратного хода. Тоже со спиральками, только для улучшения теплоотдачи. И чистилось это всё очень быстро и просто.

Открыл переднюю крышку. Вытащил спиральки. Вот уже сажи часть убрал. А дальше ёршиком наяривай самым бесхитростным образом.

Изнутри же просто перед сливом подливалось в воду некоторое количество уксусной кислоты и прогревалось всё в щадящем режиме. А потом сливалось и промывалось, для чего котёл был расположен под небольшим углом. Имея сливную заглушку в нижней точке.

Обслуживать такой котёл было просто.

И дёшево.

Ну… относительно.

Из-за двойного прохода жара по котлу, условный «выхлоп» шёл у топки. Что позволило реализовать интересное решение. Дымовая труба была вставлена в другую — пошире и пониже. Через неё всасывался в топку воздух, подогреваясь немного. Впрочем, ничего сильно необычного тут не применялось. Все эти решения были уже отработаны на котлах. Даже паровая машина стандартная — та, одноцилиндровая, двойного действия.

Не очень хотелось связываться с уплотнением штока, но здесь режим работы был совсем иной. Принципиально менее нагруженный, нежели в промышленной генерации электричества. Из-за чего этот оказался вполне приемлемым. В сочетании с нормальными уплотнительными кольцами и прямоточным парораспределением получалось неплохо.

В остальном же — получилась вариация на тему того опытного трактора. И что примечательно — работающий на дровах или угле.

— А чего не на нефти? — поинтересовался граф, постучав по топке.

— Так её повсюду и нету вдоволь. — развёл руками Путилов. — Вот мы и решили, что и такой вариант очень пригодится.

— Это верно — пригодится… — покивал граф, продолжая вышагивать вокруг аппарат. — Значит, и реверс-редуктор сюда поставили. И цепной привод.

— А как ещё? — удивился Черепанов.

— Мы хотели сделать так, чтобы они минимально отличались. — добавил Путилов. — Чтобы выпускать было попроще.

— Выпускать… — покачал головой Лев Николаевич… — вы бы знали, сколько всего мне нужно наладиться выпускать… Теперь ещё и это. Запас хода у него какой?

— Да бог его знает?

— Запросите десяток солдат и унтеров для обучения, из запаса. И проведите полноценные испытания. Пускай они примут в нём участие. Заодно освоят мало-мало обслуживание и ремонт. И надо срочно их где-то начинать производить.

— А те, с калильным двигателем?

— И те. И побольше.

— Лев Николаевич… но как? Хотя, прошу меня простить. — спохватился Путилов. — Может быть, есть какие-то конкретные требования?

— Скорее всего, в этом году или в следующем начнётся большая война. И нашей армии потребуются тягачи для перевоза обоза и пушек. Многие сотни тягачей. Тысячи.

— Но, если бы мы это не сделали… — озадачился Черепанов.

— Понимаю, что всё это звучит нереально. Но надо. Чем больше, тем лучше. И машинистов-трактористов готовить. И механиков для обслуживания. Если это всё, то пойдёмте обсудим эти вопросы в спокойной обстановке. Кстати, скорость у него какая максимальная?

— Так… мы не знаем, — озадачился Черепанов.

— Двигатель даёт сколько оборотов? На этом котле.

— Не больше двухсот — двухсот двадцати. — почти сразу произнёс Путилов. — Котёл, всё же сильно урезанный по площади парообразования.

— Это не важно, — отмахнул Лев. — Так. Двести оборотов. Колесо заднее у нас… эм…

— Сорок дюймов[2]. — напомнил Путилов.

Лев покивал.

Подошёл к доске, а такие для записей почти во всех цехах имелись. Кое-что почеркал там мелом. И выдал:

— Где-то тридцать пять вёрст в час.