Захочешь из страны уехать? Тут же под белы рученьки примут. Не тут, так там. Впрочем, при выходе на определённый уровень влияния и богатства подобное последствие естественно. Если, конечно, ты чем-то полезным занимаешься. Однако сам факт ограничений подобное обстоятельство никуда не девает.

Просто остановиться тоже не дадут.

Слишком много в графа уже было вложено. Слишком много завязано. Как личных стратегий и карьер, так и сложных раскладов.

Про отойти от дел — и подавно. Разве что по объективным обстоятельствам — в связи со смертью.

Вот и получалось, что он словно окунёк этот вроде жив, но крючок ушёл уже глубоко в нутро. Не дёрнешься и не соскочишь. Сил же моральных всё это тащить становилось меньше и меньше.

А ведь он так вдохновился своим подъёмом.

Так воодушевился…

— Лев Николаевич, — осторожно произнёс охранник, — ежели отпустить хотите его, то просто обрежьте леску покороче.

— И что же? Выживет?

— Эта зараза? Может. Просто крючок сзади у него выйдет и всё. Со временем.

— А если нет?

— Может и сдохнуть. Да. Но иначе он точно сдохнет.

Граф хмыкнул.

Достал ножик, обрезал леску и выкинул окунька в реку.

Сам же стал собираться, так как привязывать новый крючок было лень. Да и вообще рыбалка в целом удалась. Потому как этот эпизод его немало озадачил и заинтересовал.

Если он окунёк, то какую леску нужно оборвать, чтобы выжить?

— О! Сюжет! — мысленно воскликнул он.

Ввязываться в блудняк переворотов ему решительно не хотелось. Да и толку? Николай Павлович был туповат, но предсказуем. И в целом с ним можно было работать, если подавать информацию правильно.

Если «потрясти грушу», то кто его сменит?

Старый сын — тот ещё либерал. Да, немало пообтесавшийся и утративший массу дурости под влиянием обстоятельств. Но в целом — всё ещё либеральных воззрений. И с ним явно будет сложнее. Наверное.

Если идти дальше, то только Михаил Николаевич графу импонировал. Но он был ещё юн и слишком неопытен. Да и устраивать резню августейшей фамилии не выглядело такой уж и простой задачей. Технически-то плёвое дело. Однако люди могли подвести и предать. В мировоззрение даже самых приближённых ко Льву Николаевичу людей царь всё ещё был весьма сакральной фигурой, равно как и его семейство. Поэтому на убийство кого-то одного, в случае отчаянного положения, они бы ещё пошли, а вот там большую акцию — нет.

А значит, что?

Пришлось бы рассчитывать только на себя, что весьма резко повышало вероятность провала или раскрытия после.

В общем — печаль.

К тому же, несмотря на определённые недостатки, Николай I графу нравился. Просто потому, что он являл собой тот редкий случай монарха, который ответственно относился к тому, чем занимался. Николай Павлович действительно служил России. Не увиливая.

В размышлениях Толстого возник тупик.

Так до дома и дошёл.

Задумчивый и всё более деморализованный, что ли.

Позавтракал молча и пошёл к себе в кабинет. Работать. Решив сделать себе полноценный «разгрузочный день» и посвятить его всецело осмыслению раскладов.

Никто из домашних его не трогал.

Видели состояние.

Впрочем, порисовать схемки, как в голливудских сериалах про детективов не удалось. Уже через полчаса гость пожаловал. Да такой, что не проигнорируешь.

— Кто вы и что вам нужно? — устало спросил Лев Николаевич, спускаясь в холл, где вышагивал внушительных размеров обер-офицер в пехотной форме.

— Савелий Григорьевич Рыльский, поручик 1-ого полка морской пехоты.

— Что, простите? — немало удивился граф. — Какого полка?

— Морской пехоты. Приказом от двадцать третьего февраля сего года гренадерский Его Императорского Высочества Великого князя Константина Николаевича полк преобразован в первый полк морской пехоты.

— Угу… — кивнул граф. — А где сам полк?

— Он на марше, через две-три недели должен подойти.

— Первый полк… хм… а сколько их всего?

— Насколько я знаю, два. Их свели в бригаду, и они двигаются сюда.

— Хорошо. А ко мне вы прибыли зачем?

— Как зачем? Бригаде предписано встать на квартиры в Казане и начать переподготовку под вашим руководством.

— Отменно… — глухим голосом произнёс Лев Николаевич, припомнив недавний эпизод с окуньком.

Прошёл несколько шагов.

Взял депешу из рук поручика. И увлекая его в столовую, расположился там. Заказав слугам чего-то к столу, чтобы человека с дороги голодным не держать.

Сам же вскрыл пакет и начал читать.

В целом Рыльский и так уже всё описал. В бумаге же это повторялось, только в более формальной и развёрнутой форме. Заодно прикладывалась копия приказа, поступившая в полк.

Поговорили ещё.

Графа всё не отпускала мистичность происходящего. Он просто не мог поверить, что Николай Павлович, так любящий правильность и чинность оформления всего и вся, учудил подобным образом.

Когда же стало понятно, что всё это не глупый розыгрыш, Лев Николаевич направился к губернатору…

— На вас лица нет! — воскликнул Шипов. — Что случилось?

Граф молча протянул депешу и развалился в кресле.

Сергей Павлович её быстро пробежал.

Хмыкнул.

И выдал:

— Дело-то житейское.

— Какое к чёрту житейское⁈ — воскликнул Лев. — Куда их заселять-то⁈

— В полевой лагерь. Землянок нароем и сойдёт. Главное, чтобы дрова, едва и вода были. Баньку поставим. И отхожие места устроить по уму надо, чтобы холеры не началось.

— Срок переподготовки не обозначен. Сколько они тут простоят? Год? Два? Пять?

— Побойтесь Бога! Лев Николаевич, ну какие пять лет?

— Кто же знает задумку Государя? А главное, почему я узнаю, что назначен на такую ответственную работу столь поздно?

— Вот это — странно. Тут соглашусь. Сегодня же пошлю с фельдъегерской службой депешу. Надо выяснить причину такой странности. В остальном — не переживайте. Нам нужно будет только офицеров где-то с комфортом разместить. А нижние чины и землянками обойдутся. Это же на год, максимум на два дело. Они люди привычные. Потом их куда-нибудь к морю переведут.

— Нам надо?

— Ну а как же? Нам. Доверили вам, но я как губернатор лично отвечаю за размещение всех войск на вверенной мне территории.

— Морская пехота… — покачал головой граф. — Вот надо же! Что за вздор?

— Отчего же вздор? Я, признаться, вас не понимаю. Вы же говорили, что сами предлагали Николаю Павловичу его возродить. А инициатива наказуема.

— Дело не в этом. — отмахнулся Толстой. — У меня звание какое? Капитан-лейтенант. Это майор пехотный. И как мне в таком чине полковниками командовать да генералом? На бригаду как есть какого-нибудь генерала поставят. Или генерал-майора, или, ежели утвердили новую форму Табели о рангах, то бригадного. Во всяком случае, бригады как уровень организации сухопутных