А вот Льву Николаевичу стало грустно.

И жалко.

Раздражение ушло. Вместо него пришла жалость. Особенно после этого неуместного глотка из фляжки…

[1] Взводов в практике Русской императорской армии не в 1851 году не было, это нововведение.

[2] В это время командир роты имел в подчинении несколько обер-офицеров, которые не командовали какими-то подразделениями, а выполняли его поручения. Старая, сложившаяся ещё в раннее Новое время практика. С унтер-офицерами тоже имелась определённая путаница, хотя и меньшая. Что было связано с фактическим отсутствием устойчивого разделения роты на малые подразделения. Да, имелись плутонги, но они были не административными подразделениями, а элементами построения в бою: первая и вторая шеренга линии, которая образовывалась ситуативно.

[3] Михаил Павлович в оригинальной истории умер 28 августа 1849. В этом варианте истории Николай I отправил брата на корабле инспектировать владения в Америке. Тут вынужденно отдохнул вынужденным бездельем. Как итог немало поправил здоровье. Как итог — на начало 1851 год он был всё ещё жив.

[4] 6–7 фунтов это 2,7–3,2 кг.

Часть 1

Глава 2

1851, февраль, 12. Санкт-Петербург

Дверь широко распахнулась, пропуская внутрь помещения банка Льва Николаевича.

С заснеженной улицы, с мороза.

Однако выглядел он безупречно в сшитом с иголочки морском мундире. Хотя драгунский на нём, конечно, сидел не в пример лучше. Как ему казалось.

Впрочем, эффекта он не произвёл.

Многие рядовые сотрудники лишь мазнули по нему взглядом. Невысокий чин сказывался. Да ещё и принадлежность к вечно нищему ведомству. Поэтому никому из них не хотелось связываться с посетителем. А вот старший клерк, начальствующий над сменой, выглянувший со своего места, аж подскочил, когда увидел посетителя.

И подорвавшись, бросился к нему.

— Добрый день, Лев Николаевич, — максимально услужливо он произнёс. — По какому вопросу вы заглянули к нам?

— Мне нужен Александр Людвигович.

— Сей момент, следуйте за мной. Уверен, что он вас примет без промедлений.

И увёл, открывая перед гостем дверь с каким-то особым подобострастием. А минут через пять вернулся. Один.

— Неужто принял? — ахнул кто-то из клерков.

— Принял. Отчего же не принять?

— А он кто?

— Эх… голова садовая, — хмыкнул старший клерк смены. — Это был граф Лев Николаевич Толстой. Известный заводчик. По слухам, он входит в узкий круг самых богатых людей России. А ещё десять лет тому назад — был нищим наследником отцовских долгов. Удивительный человек! В кулаке держит выпуск стали, рельсов, селитры, паровых машин, стекла оконного, кондомов и иного. Единственный в нашей державе частный производитель оружия — пушки для казны делает, штуцера, многозарядные пистолеты. Таких людей знать надо! В лицо!

— А мундир? — растерянно спросил какой-то клерк.

— А что мундир?

— Морской же.

— И что с того? Государь его личным приказом поставил на флот, явно неспроста же…

Тем временем граф уже принимал из рук весьма эффектной служанки, чашечку чая в кабинете Штиглица.

— Молока? — приятным голосом спросила она.

— Нет, спасибо.

— Глафира, девочка моя, — выразительно произнёс Александр Людвигович. — Лев Николаевич совершенно не ценит островные традиции, и чай с молоком называет помоями.

— Прошу простить меня, — покладисто и поспешно ответила эта особа и очень выразительно посмотрела на графа.

Но тот лишь благодушно кивнул.

После чего она вышла.

— Красивая. Супруга не ревнует?

— Помилуйте! Она же горничная!

— Простите мне мою бестактность, но у вас с супругой нету детей. А ваши отношения с Государем достаточно хороши для того, чтобы вы смогли усыновить бастардов. И насколько я знаю женщин…

— Каролина не ревнует. Она же и сама не захотела больше пробовать. Так что её и такой исход вполне устроит. Впрочем, я предпочитаю всё же в такие игры не играть.

— Славно, — кивнул граф, немного нахмурившись. — Тогда, если вы изволите, я предлагаю перейти к делу.

— Да, конечно.

— Вы, я надеюсь, уже слышали о проекте преобразования вашего банка?

— Разумеется. Его Императорское Величество желает усилить контроль за финансами.

— Но этот обновлённый банк вряд ли будет иметь хоть какое-то к делам коммерческим. Зная Николая Павловича.

— Вынужден с вами согласиться. — охотно кивнул Штиглиц. — И что вы предлагаете?

— Создать новый коммерческий банк. В первую очередь для облегчения промышленных и торговых расчётов. И охватить его кассами как можно больше городов России. Не сразу. Постепенно. С тем, чтобы обеспечить удобство и безопасность проведения финансовых операций. Можно использовать разные виды чеков и платёжные поручения. Например, выпускать именные дорожные чеки с отпечатком пальца и росписью, которые обналичить может либо тот, на кого они выпущены, либо его наследник.

— Масштабно. — улыбнулся Штиглиц.

— Поначалу я бы не стал всё делать с помпой и размахом. Учредить банк. Открыть филиалы в столице, Москве и Казани. Потом начать расширяться, вводя в строй дополнительные филиалы и кассы. Особенно кассы, которые можно будет ставить даже в самых крошечных городах.

— Хм. Всё равно нам понадобится начальный капитал. И немаленький. Вы описали не такое уж и скромное начало — три филиала — это уже серьёзно.

— А сколько?

— Хотя бы миллионов десять для начала.

— Это не так много, — улыбнулся граф.

— У вас есть десять миллионов рублей свободными деньгами?

— Нет. Но я знаю, где и как их взять. Именно поэтому я пришёл к вам.

— Николай Павлович не согласится. В канун войны… нет… Сейчас каждая копейка на счету.

— Да я тратить деньги вашего банка и не хотел. Отнюдь, нет. Я и сам всю пикантность момента понимаю. Но у меня есть идея, как с помощью вашего банка их привлечь…

И тут в дверь осторожно постучали.

— Кто там?

— Александр Людвигович, там явился посланник Великобритании и принять просят.

— Как неудобно… — замялся Штиглиц, оказавшись в ситуации Буриданова осла.

— Он просит его принять вместе со Львом Николаевичем, — спешно поправился слуга.

— Даже так? — удивился банкир, как, впрочем, и граф, у которого Штиглиц поинтересовался: — Вы не против? Признаться, меня такой поворот событий чрезвычайно заинтриговал.

— Почему нет? — пожал плечами граф. — Только если вы не против, я взведу револьвер. От греха подальше. И положу его на колено.

— Лев Николаевич, — с улыбкой произнёс Штиглиц. — Полагаю, что посол желает именно с вами пообщаться, но без дискредитации и на нейтральной территории.

Граф промолчал.

И просто пересел так, чтобы находиться лицом к двери и всем остальным. Незаметным движением отщёлкнув стопорный ремешок револьвера и взведя его курок.

Характерный щелчок хозяин кабинета услышал, но возражать не стал. Лишь усмехнулся…

Гости вошли.

Да-да, гости, так как новый посол Джон Вудгауз прибыл в сопровождении таинственной личности.

— Вы