Пока мы изучали технику, мимо нашего окна прошла группа солдат. Они шли не строем, а толпой, с трудом волоча ноги, их мундиры были в пыли, а на лицах читалась тупая усталость. Один из них, совсем юный, почти мальчик, с трудом тащил на плече ящик с патронами. Передо мной были не абстрактные враги, а живые люди… Нет, не так — не люди, а двуногие звери, которые пришли на мою землю убивать и грабить. Мое сердце сжалось от ненависти, рука сама потянулась к «Парабеллуму» на поясе. Мне вдруг страшно захотелось распахнуть окно и выпустить по этим тварям весь магазин.

Я сглотнул ком в горле и с силой сжал подоконник пальцами, заставляя себя успокоиться. Нас ждала работа, а месть подождет.

— Нам нужно прогуляться, оберлейтенант, — громко сказал Игнат, отходя от окна. — Осмотреться. Гефрайтер, вы остаетесь здесь. Никуда не отлучаться, ни с кем не вступать в разговоры.

— Jawohl, Herr Oberst — привычно рявкнул Артамонов.

— Можешь пока поспать, Витя! — шепотом добавил я. — Здесь, вроде бы, относительно безопасно.

Мы вышли на улицу и неторопливо двинулись в направлении двухэтажного бревенчатого здания сельхозучилища, в котором располагался штаб группировки. В большом палисаднике возле здания длинными рядами стояли свежие кресты с касками на перекладинах. Навскидку, их на этом импровизированном кладбище было около двух сотен. Видимо, здесь похоронили ублюдков, которые погибли при штурме Лозовой бойцами полковника Глеймана. «Ну, что, мразота, получили по куску русской земли?», — злорадно подумал я.

У входа в штаб, возле двух пулеметных гнезд, обложенных мешками с землей, стояли часовые. Довольно много — восемь рыл. Игнат Михайлович молча подошел к ним вплотную. Его холодный взгляд действовал безотказно — солдаты вытянулись по струнке.

Старший караула, унтер–офицер, непроизвольно сглотнув, с трудом преодолел «гипноз» и произнес просительно:

— Документы, пожалуйста, господа офицеры.

Мы протянули свои зольдбухи.

— Проходите, — унтер, мельком глянув в них, отступил в сторону.

Внутри бывшее училище напоминало муравейник — по коридорам сновали офицеры, из–за дверей доносился гул голосов. Мы нашли дверь с табличкой «Оперативный дежурный» и вошли без стука.

За столом, заваленным бумагами, сидел немолодой гауптман с усталым, осунувшимся лицом. Он поднял на нас глаза, в которых читалась тоска.

— Чем могу помочь, господа?

— Я оберст Карл фон Штайнер, — представился Игнат, слегка кивнув. — Это мой адъютант, оберлейтенант Трумп. Мы проводим инспекцию тыловых служб. Хотели бы уточнить общую оперативную обстановку, чтобы скорректировать наш план работы. Будем благодарны за любую информацию.

Гауптман тяжело вздохнул, отложив карандаш.

— Обстановка, господин оберст, сложная. Группировка только завершает сосредоточение. Части прибыли из–под Киева, проделав многокилометровый марш. Люди устали, техника требует ремонта и запчастей.

— А с боеприпасами какие проблемы? — вклинился я, стараясь говорить как можно более безразличным, канцелярским тоном. — Наше управление получило тревожные сигналы о срывах поставок.

Лицо гауптмана исказила гримаса досады.

— С боеприпасами катастрофа, оберлейтенант. Мы должны были получить все необходимое на крупном артскладе у разъезда номер сорок семь. Но русские… — он с силой сжал кулак, — сутки назад его уничтожили. Каким образом — до сих пор непонятно. Мы потеряли всё — на месте подземного склада огромная воронка. Теперь рассчитываем только на то, что удастся экстренно привезти из глубокого тыла.

В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошел молодой лейтенант.

— Господа офицеры, генерал фон Функ просит вас к себе.

Оперативный дежурный кивнул нам.

— Кажется, командующий группировкой желает видеть вас лично.

Лейтенант провел нас по всему зданию в просторный кабинет, который, судя по всему, когда–то служил директору сельхозучилища. Только теперь на стене висел портрет не Сталина, а Гитлера. Здесь, к моему удивлению, приятно пахло дорогим табаком и одеколоном. За большим столом сидел высокий, сухощавый мужчина лет пятидесяти, с жестким, аскетичным лицом и внимательными, умными глазами — генерал–майор Ганс фон Функ. Он не встал, когда мы вошли, лишь указал рукой на стулья.

— Мне доложили о появлении инспекторов, — произнес он, рассматривая нас, словно экзотических зверей. — Оберст фон Штайнер и оберлейтенант Трумп. Рад, что Берлин наконец–то обратил внимание на наши проблемы. Присаживайтесь.

Мы сели. Я старался дышать ровно, и держать на лице маску вежливости и почтительности. Хотя во мне снова закипела ненависть — солдаты этого урода в июне раздавили гусеницами танков две сотни раненых советских детей.

— Вы уже ознакомились с общей ситуацией на нашем участке? — начал фон Функ, доставая из палисандрового ящичка сигару.

— В общих чертах, герр генерал, — ответил Игнат. — Мы только что беседовали с вашим дежурным, но ничего конкретного он не сказал.

— Тогда вы понимаете, в каком положении мы оказались, — генерал с силой стукнул кулаком по столу, отчего подпрыгнула массивная пепельница. — Нас бросили сюда, сняв с решающего киевского направления! Бросили без пополнения личным составом и техникой, с минимальным запасом горючего, снарядов и патронов! Я получил приказ ликвидировать какой–то мифический русский десант в своем тылу. И чем мне это делать? Пустыми руками? Мои танкисты — лучшие в Вермахте! Но они не могут воевать без горючего и снарядов!

Он говорил с горячностью, в его голосе звучали искренние гнев и отчаяние. Я слушал и мысленно ликовал.

— А где генерал Катнер? — вежливо осведомился Пасько. — Его дивизия давно находится на этом участке. И он старше вас по званию, разве не он должен был возглавить группировку?

Фон Функ мрачно хмыкнул.

— Старина Роланд? Очередное звание он получил всего три дня назад, а сейчас валяется в госпитале. Вчера его колонну на марше атаковали русские бомбардировщики. «Сушки», как их называют русские. Генерал получил тяжелое ранение, осколок в легкое. Его эвакуировали в тыл. Так что командование всем этим блядским цирком легло на мои плечи. Двадцатая моторизованная Ланга тоже понесла потери в боях под Киевом и сюда попала с половиной штатной численности.

Он тяжело посмотрел на нас, и в его взгляде внезапно появилась тень подозрения.

— А вы, господа, что именно собираетесь инспектировать? У нас тут нет аэродромов — русские раздавили все наши самолеты танками прямо на земле.

— Наша задача, господин генерал, — оценить общую логистику и возможности тылового обеспечения. Взрыв артсклада — это серьезный провал в охране важных объектов! — спокойным голосом ответил Игнат Михайлович. — Мы должны понять, насколько уязвимы наши коммуникации