— А вы, господин оберлейтенант, как следует из вашего командировочного предписания, до назначения в инспекцию служили на испытательном полигоне в Рехлине?

— Так точно, господин майор, — я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это был один из ключевых элементов моей легенды. — Занимался приемочными испытаниями нового авиационного вооружения.

— Интересно, — Зоммер откинулся на спинку стула. — А не приходилось ли вам сталкиваться с майором Вольфгангом Шенком? Он тоже служит в Рехлине, отвечает за двигатели.

Мой мозг лихорадочно заработал. Такого имени в нашей легенде не было. Это была проверка на вшивость.

— К сожалению, нет, господин майор, с Шенком я не пересекался, — я изобразил легкое сожаление. — Лаборатория двигателистов находится на другом конце полигона. Может быть, я видел его на общих собраниях. Он невысокий брюнет с небольшим шрамом на щеке?

Зоммер смотрел на меня своими пронзительными глазами. Секунда, другая… Потом он медленно кивнул.

— Да, майор Шенк — невысокого роста, темноволосый, — доказав своим ответом, что это была подстава, майор снова повернулся к Игнату. — Вернемся к вам, господин оберст. Ваш водитель, гефрайтер Браун, из двадцать пятой дивизии. Дивизия, мягко говоря, понесла серьезные потери в последние дни. Не находите ли вы, что использование солдат из разгромленных частей для таких ответственных заданий… несколько небезопасно?

Игнат Михайлович позволил себе снисходительную улыбку, как бывалый воин, услышавший пустые опасения тыловика.

— Послушайте, майор, солдат есть солдат. Он умеет водить машину, исполнителен и молчалив, и это самое главное. Кроме того, — Игнат слегка понизил голос, — наличие такого водителя помогает нам лучше понять… моральный дух и реальное состояние частей на месте. Это тоже часть нашей инспекции.

Ответ был гениален. Он не только объяснял наш выбор, но и намекал на более широкие, почти контрразведывательные полномочия инспекции.

Зоммер что–то записал в блокноте. В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов и отдаленным гулом танковых двигателей. Майор смотрел то на Игната, то на меня, его пальцы барабанили по столу. Он явно чувствовал какой–то подвох, но нестыковок в наших ответах не было. Мы сидели спокойно — два немецких офицера, немного уставшие с дороги, но готовые выполнять свой долг.

Наконец, Зоммер отложил блокнот в сторону и снова улыбнулся своей безжизненной улыбкой.

— Что ж, господа, благодарю вас за беседу. Все формальности соблюдены. Сейчас вас проводят в гостиницу. Вернее, в то, что мы здесь называем гостиницей. Уверен, вы найдете условия… приемлемыми. Если вам что–то понадобится, не стесняйтесь обращаться в комендатуру.

Он встал, давая понять, что аудиенция окончена. Мы тоже поднялись.

— Благодарю за содействие, майор, — небрежно кивнул Игнат. — Мы приступим к работе с утра.

— А разве вам не сказали, что сегодня в шесть вечера будет проходить совещание командования группировки? — внезапно спросил Зоммер и буквально впился в нас глазами, отслеживая реакцию.

— Я думаю, что нас пригласят, если понадобится наша помощь! — усмехнулся Игнат. — А, в принципе, такое совещание — не в нашей компетенции. Auf Wiedersehen!

Мы вышли из кабинета. Первый, самый опасный раунд был выигран. Мы прошли проверку контрразведки. Но я прекрасно понимал — это только начало. Самая опасная работа была впереди.

Глава 15

15 сентября 1941 года

День шестой, вечер

— Комната номер четыре, господа офицеры. Вот ваш ключ, — унтер с петлицами интендантской службы любезно, с легким поклоном, подал Игнату ключ и, отступив на пару шагов, вытянулся в струнку и щелкнул каблуками.

— Свободен! — буркнул Игнат и унтер, отдав честь, удалился по коридору со скрипучими деревянными полами.

Игнат Михайлович щелкнул замком, и мы вошли в наше временное пристанище. Комната оказалась небольшой, но чистой и уютной. Гостиница для офицерского состава размещалась в здании общежития местного сельскохозяйственного техникума. И, видимо, со времен до оккупации здесь стояли две железные кровати, две облезлых тумбочки и два стула. А вот серые одеяла, подушки и тощие тюфяки явно были привезены немцами. Пахло дезинфекцией и дешевым табаком. Окна выходили на центральную улицу села, заставленную техникой.

— Гефрайтер Браун, — обернулся Игнат к Виктору, который стоял на пороге, держа наши чемоданы. — Поставьте наши вещи. Вы остаетесь здесь.

— Но, герр оберст, дежурный сказал, что рядовой состав размещается в казарме, в бывшей школе, — неуверенно произнес Артамонов.

— Мне плевать, что сказал дежурный! — голос Пасько зазвенел сталью. — Мой водитель находится там, где нахожусь я. Вы нужны мне здесь и сейчас для поручений. Ваше место — возле этой тумбы, у двери. Понятно?

— Jawohl, Herr Oberst! — гаркнул Артамонов.

— Спокойно, Витя! — шепотом сказал я по–русски, закрыв дверь. — Нельзя тебе в казарму, спалишься! Переночуешь здесь, с нами. Я скажу дежурному, чтобы принес в нашу комнату матрас и одеяло.

Артамонов кивнул, в его глазах читалось облегчение. Оставаться одному среди немцев было бы для него верной смертью — хотя он свободно говорил по-немецки, всех нюансов армейской жизни врага Виктор не знал и мог проколоться на любой мелочи.

Я подошел к окну, раздвинул пыльные занавески из дешевого ситца и выглянул наружу. Солнце уже клонилось к западу, отбрасывая длинные, причудливые тени от домов и техники. По главной улице беспрестанно сновали армейские грузовики и мотоциклы. Напротив, возле длинного одноэтажного здания с несколькими огромными дверями, практически воротами, на фасаде, стояли несколько танков. Я внимательно их рассмотрел и сказал Пасько, возящемуся с открытым чемоданом:

— Смотри, Игнат Михалыч, прямо перед нами — два «Панцер–три», модификация «J», с 50–миллиметровой пушкой. Слева — «Панцер–четверка» с короткоствольным орудием. А вон там, чуть подальше, — пара «двоек», разведчики. И все они… грязные.

— В смысле — грязные? Пыльные? — заинтересованно поднял голову Игнат.

— Нет, не просто пыльные, — тихо ответил я, не отрываясь от наблюдения. — На них засохшая грязь, похожая на чернозем. Они явно прибыли сюда своим ходом откуда–то издалека. Колесная техника, кстати, выглядит не лучше.

— А что это за чудовище? — Игнат Михайлович встал рядом со мной и указал на массивную машину с рубкой вместо башни, торчащую в одном из воротных проемов.

— Это «Штурмгешютц–три», самоходное штурмовое орудие на базе «Панцер–три», — пояснил я. — Пушка калибром 75 миллиметров. Опасная штука…

— Это всё техника танковой дивизии? — уточнил Пасько.

— Судя по тактическим значкам — «панцеры» принадлежат одиннадцатой танковой, а самоходка — двадцатой