— Вадик Ерке мне сболтнул, что того немчика ты в упор застрелил! — с интересом повернулся ко мне бригкомиссар. — И тут же второго. И не поморщился даже! А потом еще стихи читал… Типа: «Убей немца!» Тебе точно шестнадцать лет, Игорь?

— Наш младший товарищ полон неожиданных сюрпризов! — заслонил меня широкой спиной Валуев. — А лет ему почти семнадцать! Так чего мы сейчас ждем, тарщ бригкомиссар?

— Ни чего, а кого! Вот его! — Попель ткнул пальцем в подъезжающий автомобиль.

К нам подкатил, резко затормозив в последний момент, трофейный «Темпо 1200». Из него, лихо перемахнув прямо через борт, выскочил полковник Глейман. Его лицо было осунувшимся, под глазами — темные круги, но глаза горели привычным стальным огнем. Он, не глядя на других, подошел прямо ко мне и крепко, по–мужски обнял.

— Игоряша, — его голос был хриплым от усталости и курения. — Каждый раз, провожая тебя на задание, сердце обрывается. Словно на смерть тебя посылаю…

В его словах была такая неподдельная, щемящая отцовская тоска и боль, что мое сердце тоже сжалось. Я понимал его. Он провожал прямо в пасть врагу своего единственного сына.

— Я вернусь, папа, — пробормотал я. — Мы все вернемся.

Прадед отступил на шаг, сжал мои плечи своими сильными руками и пристально посмотрел мне в глаза. В его взгляде читалась бесконечная усталость, гордость и страх.

— Знаю, сынок. Знаю. Врежьте этим гадам! — Полковник обвел взглядом всю нашу группу. — Задание на сегодня такое: группа сержанта Валуева проникает в штольню через заброшенный вход и минирует ее. Отряд бригкомиссара Попеля обеспечивает прикрытие, отвлекает противника и проводит разведку боем укреплений артсклада, фиксирует повреждения после ночного воздушного налета. Действуйте смело, но без лишнего риска. Удачи вам, товарищи!

Прадед еще раз сжал мое плечо, развернулся и быстрым шагом направился к своему «Темпо». Я видел, как он, уже сидя в кабине, устало прикрыл ладонью глаза. Мне стало до боли жаль этого мужественного человека. Моё появление в прошлом уже каким–то образом «добавило» прадеду пару «лишних» месяцев жизни — он должен был погибнуть в окружении еще в июле, но даже сейчас, в более–менее благоприятной для нас обстановке, невидимая черная тень смерти нависала над ним.

— По машинам! — скомандовал Попель, разрывая тягостную паузу. — Заводи, ребята! Эх, броня крепка и танки наши быстры…

Мы тронулись. Наш «Ситроен» встроился в колонну между танками и «полуторками». Попель на своем «БТ–7» снова занял место в голове. Мотоциклисты выдвинулись далеко вперед, выполняя роль дозорных.

Двигались мы медленно, почти крадучись. Степная дорога была избита колесами и гусеницами, и на каждом подъеме мотоциклы с разведчиками уходили вперед, чтобы осмотреть местность. Воздух в кабине «Ситроена» был густым и горячим, пахло бензином, перегретым металлом и пылью.

Пейзаж за окном «Ситроена» был однообразным и немного зловещим. Желто–коричневые холмы, поросшие чахлой полынью и колючками, изредка прерывались глубокими балками, на дне которых темнела густая поросль кустарника. Попадались сожженные хутора — остовы печей, как черные памятники, торчали из груды обугленных бревен. Довольно часто встречалась и сгоревшая техника — в основном немецкие грузовики. Рядом с ними, словно кучки тряпья, присыпанные пылью, валялись неубранные трупы немцев.

— А я смотрю, наши за вчерашний день много немчуры наколотили, — сказал Валуев, не отрывая глаз от дороги. — И это мы еще уничтоженных складов и аэродромов не видим. Но погоди, вот доберемся до того чертового артсклада, взорвём его к бениной матери — это будет настоящая вишенка на торте!

Я промолчал — мне начало казаться, что уничтожение склада у разъезда №47 становится для вроде бы вполне адекватных и логично мыслящих людей, настоящей идефикс. Ведь при порушенной логистике толку от залежей снарядов в штольнях было немного.

Примерно через два часа после выезда из Вороновки наш головной дозор на «М–72», взлетев на очередной холмик, предупредил об опасности — пулеметчик в коляске три раза махнул красным сигнальным флажком. Колонна замерла. Разведчик, поняв, что его правильно поняли, показал рукой направление. Попель, высунувшись по пояс из башни, что–то прокричал своим танкистам. «БТ–7» резко рванули с места, скрылись за гребнем, и через несколько секунд мы услышали звонкие выстрелы 45–миллиметровых пушек, а затем несколько очередей из пулемета «ДТ».

— Похоже, наткнулись на фрицев, — констатировал Валуев, прислушиваясь. — Но не слишком больших по численности.

Через пару минут мотоциклист на «БМВ» подъехал к нам и крикнул, что дорога свободна. Колонна снова тронулась. Заехав на холм, мы увидели впереди, примерно в километре, дымящиеся обломки немецкого грузовика «Мерседес». Рядом валялось несколько трупов.

Вторая перестрелка случилась, когда мы пересекали широкий лог на половине пути до разъезда №47. Справа, из заросшей бурьяном балки, неожиданно ударил пулемет. Трассирующие пули засвистели над крышей «Ситроена», поднимая пыльные фонтанчики у самых колес идущей за нами «полуторки». Бойцы моментально высыпали из машин и залегли вдоль обочины.

Попель среагировал мгновенно. Его танк развернул башню, и орудие выплюнуло в сторону балки фугасный «подарочек». Снаряд разорвался у самого края оврага, вывернув большой пласт земли. Немцы, сообразив, что пытаются откусить кусок больше рта, предпочли сбежать.

— Там было всего полдесятка мотоциклов. Удрали, гады! — крикнул нам с башни Попель. — Не преследовать! Собираться, продолжать движение!

Третья стычка была самой жаркой. Мы как раз подъезжали к линии невысоких, поросших леском холмов, когда с опушки ударили сразу несколько орудий и пулеметов. Это была, судя по всему, мобильная противотанковая батарея моторизованной дивизии — четыре 37–мм «пушки–колотушки», грузовики и мотоциклы «в ассортименте», три броневика: тяжёлый « Sd.Kfz.234» «Пума» и два легких « Sd.Kfz.222». Всего пара десятков единиц техники, около роты пехоты. С такой «мощью» фрицы решили организовать нам серьезные неприятности — остановить или даже уничтожить рейдовый отряд. И это бы им удалось, не будь перед ними опытные, обстрелянные, охочие до драки бойцы.

Танки Попеля развернулись в линию и открыли шквальный огонь. Вслед за этим ударили пулеметы мотопехоты. Под прикрытием огневого шквала наши пехотинцы пошли в атаку, прикрываясь танковой броней. «Пума» вспыхнула факелом после прямого попадания снаряда. Бойцы давили фрицев плотным огнем, медленно, но неотвратимо сближаясь. Немцы, потеряв большую часть техники и до половины личного состава, откатились, оставив на поле боя все противотанковые орудия. Всего бой длился минут двадцать. Мы тоже понесли потери — я видел, как двое красноармейцев упали, сраженные пулеметной очередью.

—